Сергей Малицкий - Легко (сборник)

— Где садиться будем? — проорал ему на ухо пилот.

— Прямо в городе. Где-то в юго-восточной части у них штаб, — ответил Калушенко и выглянул в приоткрытую дверь. Город, нанизанный на автомобильную трассу имперского значения, как кусок шашлыка на изогнутый шампур, блестел в лучах утреннего солнца влажными, только что политыми улицами, кудрявился покрытыми июньской листвой липами, улыбался рядами белоснежных девятиэтажек.

— Вон туда!

— Куда?

— Да вот же! Видишь палатки, флаги, вон там, где танк? Только аккуратно! Давай на кольцо!

Пилот проорал что-то по поводу инструкций, затем плюнул, ухватился за рычаги и, сказав что-то уже совсем неслышное в адрес Калушенко, повел машину вниз. Калушенко зажмурил глаза. Близился его звездный час. Там, на земле, где валялся кусок метеоритного железа, там, где через час-два засверкают блицы фотовспышек, где протянутся микрофоны и видеокабели, там его узнает вся страна. Там его шанс, не использовать который он просто не имеет права.

— Сели.

В оглушившей тишине пилот снял с головы шлем и неодобрительно посмотрел на Калушенко. Все пилоты обладают определенной степенью проницательности, поэтому доброжелательного взгляда у пилота не получилось. К счастью, Калушенко проницательностью не обладал. Он открыл глаза и увидел, что вертолет стоит, уныло опустив лопасти, посередине заросшего травой трамвайного кольца, что сразу два трамвая, удивленно позвякивая, огибают его, чтобы подобрать нескольких оторопевших пассажиров и скрыться за поворотом.

— Слушай мою команду. Пилот остается старшим. Наблюдать за вертолетом, никуда не отлучаться. Личный состав в полной амуниции стройся!

Пилот громко и демонстративно высморкался, личный состав лениво выбрался на траву и выстроился по росту. Припадая на отсиженную в вертолете ногу, Калушенко осмотрел строй, проверил натяжение поясных ремней, чистоту воротничков и длину причесок и скомандовал:

— Напра-во! Левое плечо вперед шагом марш! Направление парковые насаждения, флагшток с государственным флагом. Ровней держать строй! Левой, левой! Раз! Два! Ровнее строй!

Вы думаете, что история — категория самообразующаяся? Да. Она создается понемногу каждым действующим в ней лицом, создается даже помимо его воли. Выполнить свою долю в мировом историческом процессе под силу любому индивидууму. Если поделить историю на вклад в нее каждого, то каждому достанется совершенно незначительная роль. Но статистика — вещь обманчивая. Вам говорят, что средний доход на каждого жителя вашей страны составляет вот такую-то небольшую сумму, а вы смотрите на роскошные виллы государственных чиновников, получающих неприлично маленькие зарплаты, и понимаете, что фактический средний доход на каждого жителя вашей страны еще меньше. Да и история вещь самообразующаяся только тогда, когда вы наблюдаете за ней из своего окна. Но не рассчитывайте на свою предначертанную индифферентность, закружит, завертит, как щепку в водовороте, соскоблит с подоконника, расплющит об асфальт, накормит обглоданными кем-то хлебными корками, и, слава богу, если оставит в живых вас, ваших детей… Может быть, слава богу, если не оставит в живых? Нам бы не в рубашках, а в касках и бронежилетах рождаться.

Илья Петрович не ждал от жизни ничего хорошего. Все хорошее, что было необходимо ему и окружающей его среде (от собственной квартиры до собственной страны), он организовывал для себя сам. Из наркотиков и горячительных напитков он по-настоящему признавал только легкое опьянение от власти, причем от власти полезной, успешной и выдержанной. Он сам создавал историю. Дарил себе и своему городу праздники и громкие события, строил памятники архитектуры, порождал слухи, предания и сказания. Он не был Наполеоном, но он и не хотел быть Наполеоном. Ему не нужна была история ради истории. Ему нужен был благополучный финал. Или, что еще лучше, бесконечный благополучный сериал. И в этом смысле он был нужен и полезен городу и любим городом, как и каждый случайно оказавшийся нормальным начальник после бесконечной череды идиотов, дураков, воров, трусов и прочих проходимцев, или вроде бы нормальных людей, но портящихся на глазах или неспособных хитрым маневром парусов двигаться против ветра, меняя галсы. Был ли он в чем виноват перед городом? Есть вещи, которые становятся известны только перед судом господним. И некоторые верят, что он однажды случится. Но это потом. Может быть. Сейчас Грядищев создавал городскую историю.

— Илья Петрович! — окруженная развевающимися юбками, как капуста, которая так и не пошла в кочан, а ограничилась листьями, за ним семенила Софья Ивановна Гогенцоллер, оттесняя и двух его заместителей, и всех помощников, и охрану сразу.

— Да, Софья Ивановна, — сосредоточенно вышагивая по территории сквера, превращенного в палаточный городок, отвечал Илья Петрович.

— В зоне карантина до сих пор нет ни одной походной кухни! Палатка драная! А если дождь? Из чего делать туннель для проведения инфицированных на территорию карантина?

— Территорию карантина огородили?

— Заканчиваем! — выскочил вперед, как велосипедист при финишном спурте, Иннокентий Глухер. — Колючая проволока по периметру на столбах плюс путанка и вторым периметром рабица.

— По углам поставьте вышки!

— Волейбольные пойдут.

— Пойдут. Что с тоннелем?

— Изучаем вопрос!

— Езжайте в «Хозяйственный», получите все компактные теплицы, делайте тоннель из теплиц!

— Понял! — восхитился Иннокентий и исчез так же стремительно, как и появился.

— Илья Петрович! — судорожно вмешался Ефим Ефимович. — Нет денег! Совсем нет!

— Как нет? — удивился Илья Петрович. — Ефим Ефимович, куда вы их деваете?!

Ефим Ефимович вздрогнул, закатил глаза и затрясся всем телом, демонстрируя административный апокалипсический удар, представляющий собой что-то среднее между приступом эпилепсии и методом полной «несознанки» на допросе у следователя.

— Ну-ну! — Илья Петрович похлопал Ефима Ефимовича по спине. — Не стоит. Вы же не нарком Семашко, в конце концов. Как будто не знаете, откуда берутся и куда деваются деньги? Александр Александрович! Вадим Андреевич!

— Слушаем!

К Грядищеву подбежали начальник налогового управления Прицелов Александр Александрович и начальник налоговой полиции Прикладов Вадим Андреевич.

— Ну что, дорогие наши карающе-сберегающие органы? Не пора ли нам потрясти наши маленькие «газпромчики»?

— Пора! Давно пора, Илья Петрович! — согласились оба.

— Давайте, трясите. Только ветвей не обломайте. Разрослись наши олигархи. Соком налились! И при этом никакого уважения к городскому бюджету. Вот вы, Александр Александрович, давно нефтебазу проверяли?