Сергей Малицкий - Легко (сборник)

Однажды, укрепляя свою финансовую самостоятельность, он перемещался в ленивом поиске по летному полю на очередном помпезном авиасалоне в подмосковном городе Жуковском. Летчик, которого он фотографировал, поразил его резким контуром мужского начала в движениях, взгляде, голосе. Того мужского начала, которое он сам сознательно и бессознательно культивировал в самом себе, которое одно было причиной этой его «легкости», единственным способом полноты ощущения женщины. Он спросил этого летчика, не страшно ли ему садиться за штурвал металлического монстра? Тот рассмеялся.

— До жути. До одурения. Пока не сяду за штурвал. Но потом.… Потом нет. Другие механизмы срабатывают. Некогда бояться. Там, — он показал пальцем в небо, — я другой человек.

Другой человек.… Однажды Максим, в очередной раз пораженный его новой спутницей, вскричал:

— Как? Как?! Что ты можешь предложить этим юным ненасытным самкам? Молодость заканчивается. Работа, деньги, точнее, отсутствие денег, бессонница, аритмия, гиподинамия, плохое питание. Это тебе не мешает?

— Мешает? — он удивился. — А ты что? Ты думаешь вот об этом?

— А ты нет?

— Я? Максим, ничего этого нет.

— Ну, если только у тебя этого нет…

— Ты не понял. Ничего этого нет. Есть только она. Ты это фон для нее. Ветер, свет, тепло, что угодно. Но есть только она. Единственная. Пусть даже только в это мгновение. Твоя и все-таки недоступная. И все. Все прекрасно. Ты целуешь ее грудь, и живешь ее грудью, и думаешь о ее груди, а не о том, закрыл ли ты свою машину у подъезда. Ты кладешь руку ей на бедро и думаешь о ее коже, а не о своей больной спине. Если же ты приближаешься к даме, уже издали ведя унизительные мысленные уговоры своего ненадежного «приятеля», фиаско неизбежно. Ты понял?

— Понял, — уныло вздохнул Максим, — ты поэт женского тела. А я всего лишь читатель.

— А ты чаще заглядывай в «книгу». Вкус надо воспитывать. И еще одно.

— Да, — насторожился Максим.

— Хорошее питание, кстати, тоже дело не последнее.

Он вошел в ванную комнату. Шумела вода. Она неясным силуэтом замерла в душевой кабинке. Он открыл шторку, успел в доли секунды заметить переплетенные со струями воды ее короткие волосы, покрытые мелкими капельками плечи, безвольно опущенные руки, тетиву позвоночника, бедра, ноги, шагнул внутрь и обнял ее. Она повернулась в его руках, уперлась в него широко открытыми глазами и замерла. Он хотел что-то сказать ей или поцеловать ее, но не смог шевельнуться и только смотрел в нее, пытаясь утопить ее в своих глазах и чувствуя, что вместо этого тонет сам, стремительно и бесповоротно.

Он проснулся рано. Часов в семь, но ее уже не было. На столе лежала записка: «Можешь поесть. Пожалуйста, ничего не трогай. Захлопни за собой дверь. Прощай». Есть ничего не хотелось. Трогать тоже. Он огляделся. Какие-то игрушки и вазочки. Поцарапанная гитара. Ее фотография с грустной челкой через краешек глаза. Что-то оставить на память? Не теперь. Какая гадость, все эти его стишки, песенки, анекдоты, фотки и все, все, все, все, все. Ни пылинки после себя. Ничего. Дверь бесшумно шевельнулась, выпустила его на площадку, прильнула к косяку и мягко клацнула замками. Все.

Не все.

— Наташа?… Да. Это я…. Я не приеду сегодня, Наташенька…. Никогда…. Кажется, на этот раз это действительно так… Ты считаешь, что мне этого не дано?… И как же быть?… Время лечит?… Прости, я не смеюсь. Нет, я смеюсь над самим собой.… У меня нет сердца? Теперь точно нет…. Перестань…. Успокоилась?… У меня к тебе совершенно хамская просьба. Считай меня кинофильмом…. Хорошим, но с реалистическим концом. Например «Титаником». Я ведь тоже считаюсь непотопляемым… Фильм кончился. Вот уже и надпись: «The End». Сейчас зажжется свет, и ты выйдешь на свежий воздух.… И еще одно. Если я когда-нибудь приду к тебе, гони меня в шею. Я очень хорошо к тебе отношусь, но я тебя не люблю…

— Васька?

— Привет.

— Ты где, идиот?

— Дома.

— Что случилось, старик?

— Почему?

— Ты не в стиле.

— Зато я дома.

— Ты не понял! Я же говорил! Сегодня мы на даче у шефа!

— Заезжай. Купи пленку.

— Подожди. А торг? А издевки? Ты что?

— Я могу передумать.

— Понял. Еду.

— Алло. Гришка?… Привет. Как нога? Ампутация не грозит?… Плюнь на это железо. Думай о вечном… Заменил я тебя неважно. Ты же бог. Мастер. Я всего лишь подмастерье.… Нет. Не только для моральной поддержки. Для материальной тоже. Ты же знаешь, корысть — двигатель прогресса… Нет. Просто хочу передать тебе пленочку. Там запечатлена одна особа. Богиня. Немного проста и вульгарна, на первый взгляд, но богиня… Да. Нимб не виден. Надо бы его проявить…. Это мой личный проект.… Пропал, Гришка… Секретно. Сделай все, что можешь. Расставь акценты. Ну, что я тебе говорю… Я не миллионер, Гриша. Сто баксов? Ну… Спасибо. Да. Тебе привет от Гоги.

Максим подъехал на своем потрепанном Гольфе, который он ласково называл «рабочей лошадкой» и который более всего походил на металлический призрак.

— Ну, как? Взял «Эверест»?

— Максим. Ты пошляк и извращенец.

— Дурак. Я твой искренний болельщик. Президент твоего фан-клуба. Ты же достойнейший представитель славного мужского племени. Благородный террорист в тылу врага.

— И альпинист.

— Почему?

— Эверест…

— Не знаю насчет альпиниста, а герой — точно.

— Эверест можно взять. Трижды. Десять раз. Но он все равно останется непокоренным. Ему будет на это наплевать. Но это гора. А женщина.… Это иное.

— Почему? Если большая женщина… Васька. Ты дурно влияешь на меня. Слушай? Что первично? Настоящий самец должен быть поэтом? Или настоящий поэт должен быть самцом?

— Давай рассуждать. Хотя, самец это несколько однобокая категория. Самец — это обязательно мужчина. Поэт — это не обязательно мужчина. Но в свою очередь мужчина — это не обязательно самец. Таким образом, поэт — это не всегда самец. Категория «настоящий» требует более глубокого проникновения в тему, но к глубинному нырянию я сегодня не готов.

— Васька. Хочешь, я дам тебе колонку в журнале? Ты же просил?

— Обо всем понемногу?

— Нет. Женские истории.

— Не хочу. Заметь. Я говорю это мужчине.

Они вышли из машины у высоченного забора.

— Максим, ты считаешь этот способ передвижения ездой на машине?

— Купи свою машину и сравнивай.

— Свободный человек и хозяин такой машины — это не одно и то же.

— Свободный человек и пешеход — это тоже не одно и то же.

— Душа парит, а не ходит.

— Ладно. Мы на месте. Приехали. Если ты паришь, можешь считать, что мы прилетели. Нажимай на звонок.