Ходжиакбар Шайхов - Песни Дархана

* * *

Наконец они встретились: младший космонавт, молча вставший на пути спешащего к высоте Санджара, и мальчик, занятый одной мыслью познакомиться с таинственными пришельцами. Когда Санджар поднял голову, он отпрянул назад, но вскоре, хорошенько рассмотрев гостя, почувствовал безошибочным детским инстинктом, что опасаться нечего, и первым обратился к нему с приветствием:

- Здравствуй!

Белый цвет на "чалме", как про себя окрестил Санджар шлемообразную верхушку, сменился нежно-голубым, и, осторожно нажав на кнопку пояса, космонавт ответил тоже:

- Здравствуй!

- Ты понимаешь по-нашему? - обрадовался Санджар. - Вот хорошо! Значит, будем дружить, да?

"Чалма" завибрировала, меняя оттенки, затем голос, идущий из аппарата, расположенного на поясе, медленно ответил:

- Хорошо!

- Дедушка мне самокат купил. Самый лучший! На нем даже звонок есть. Пойдем, покажу! - заторопился Санджар, озабоченный тем, что бы такое показать своему новому другу. Кивнув ему головой, он медленно пошел вниз, потом, убедившись, что гость тоже двинулся за ним, кубарем покатился по нежно-зеленому холму, объятый восторгом.

"Покажу Долговязого (он успел дать космонавту прозвище) Анвару и Ойбеку, они рот откроют от удивления! - думал он на бегу. - Мы с ним придумаем какую-нибудь игру, такую, в которую никто еще не играл!"

- Ой, а ты откуда? - спохватился он, забыв, что даже не спросил, откуда прилетела "тарелка". - Наверно, с Марса?

И, не дождавшись ответа, снова побежал, петляя в зарослях кустарника, куда ребятишки кишлака обыкновенно приходили играть в свои игры. Санджар тоже несколько раз приходил сюда, но его не принимали в игру, говорили, что он маленький, что у него есть плохая привычка - играть не по правилам. Это было правдой, но Санджар просто не мог слепо подчиняться установленным нормам - он додумывал и вносил в игру что-то свое...

Наверное, поэтому он с таким восторгом, не задумываясь и не осторожничая, принял в друзья "марсианина" (так он тоже решил называть гостя). Что с того, что "марсианин" меняет окраску и вместо головы у него шлем? Интересно, что за светящиеся кнопки на поясе? Санджар про себя решил, что он обязательно потрогает их - чуть попозже, когда он познакомит гостя с бабушкой, которая одна только и осталась в доме. А жалко, что мама и тетя ушли в гости!

Космонавт проследил, куда бежит мальчик, и ждал его у входа в кишлак. Запыхавшийся Санджар пролетел мимо, только махнул рукой: "Догоняй!" И Долговязый, стараясь держаться поближе, плыл вслед за мальчиком, словно и впрямь догонял его. Они уже были на ровной асфальтированной улице, по обеим сторонам которой выстроились дома, обсаженные тутовником, вишней, урюком и яблонями, которые только начинали расцветать. Тонкий аромат цветов плыл над кишлаком. Возле одного из домов Санджар остановился:

- Прибыли! Вот запомни: наш дом - двадцать шестой номер!

Пробежав по плиткам, уложенным до самого крыльца, он влетел в дом.

- Бабушка, бабушка, смотрите! Я привел гостя! С Марса!

Старая женщина подняла измученные, тусклые глаза. Ей показалось, что внук произнес "из Москвы".

- Какой же ты молодец, что привел гостя в наш дом, - произнесла она, вновь закрывая глаза. - Веди его в комнаты.

Отдохнув немного, она заговорила вновь:

- Позови соседку, пусть Мастура накроет на стол. Арбузов попробуете, дынь - они еще сохранились. Есть и сушеные. Видишь, внучек, не могу встать. Ты ему скажи, что я больная, потому не могу сама принять гостя.

Космонавт внимательно вслушивался в то, что говорила бабушка Санджара. В руке у него незаметно появился круглый зеленоватый прибор, слабо мерцавший серебром, словно он был налит ртутью. Почти в то же мгновение на противоположной стене заструилась длинная черная спираль, словно свитая из множества дышащих пульсирующих волокон, и тонкий зеленоватый луч протянулся из прибора к лежащей женщине, а от нее - на стену. Спираль на стене начала раскручиваться, космонавт следил за нею, и Санджар, открывший рот, чтобы спросить, что это такое, тоже застыл, глядя то на стену, то на бабушку. Вдруг изображение на стене застыло, еще более увеличилось, и стало видно, что одно из волокон, тонкое, словно волос, порвано. Гость нажал кнопку, что-то вспыхнуло на месте разрыва, и спираль так же медленно стала закручиваться вновь. Потом изображение погасло, спираль исчезла, а космонавт, медленно выговаривая слова, сказал Санджару:

- Сейчас она встанет.

И точно: бабушка оцепенело смотрела на свою руку, которая в течение долгого времени была неподвижною, а сейчас, словно помимо ее воли, крепко ухватилась за край кровати. Так же растерянно подняла бабушка и другую руку, затем повернулась в кровати и села.

Взгляд ее, тусклый и безнадежный, стал осмысленным, острым.

- Что это со мной, внучек? - спрашивала она, ощупывая постель. - Я сижу. Я двигаюсь! - Она опять задвигала руками и ногами. - А может, это во сне? - произнесла она нерешительно. - Зови деда, внучек. А то я себе не верю.

- Да нет же, бабушка! - закричал Санджар, подбегая к ней. - Ты выздоровела! Выздоровела! Это наш Долговязый сделал! Это он! Пойду деду скажу, получу от него суюнчи*! Пойдем!

_______________

* С у ю н ч и - подарок за радостную весть.

Он пулей выскочил за дверь, снова помчался по дороге. Аэрти, спрятав прибор, исчез так же незаметно, как и появился, последовав за своим неугомонным знакомцем, чьи эмоции и поведение неустанно анализировали приборы, чтобы выдать впоследствии модель поведения земного ребенка. Санджар, пожалуй, лучше других соответствовал цели, которую ставили перед собой гости с другой планеты, изучая стереотипы поведения землян в тех или иных условиях. Здоровый, неугомонный, жизнерадостный мальчик воплощал в себе живой и острый ум, готовность исследовать все непонятное, и непосредственность, с которой он это делал, заставляла предполагать, что дерзость и риск, видимо, в большей мере присущие взрослым землянам, рано или поздно заставят их выйти за пределы Солнечной системы.

* * *

Говоря языком древних восточных поэтов, "ангел вдохновения продолжал держать в своих объятиях" Кадыр-бахши. Страдания Алпамыша зажгли на его глазах слезы. О слушателях и говорить нечего: мертвая тишина царила вокруг, тишина, которая лучше любых слов говорит о том, какую власть над человеческими сердцами имеет настоящее искусство.

И только когда кончился дастан, холмы и лужайка огласились аплодисментами, криками: "Молодец, Кадырбай!" Певец, положив на ковер свою домбру, вытирал вспотевший лоб платком, грудь его тяжело вздымалась.

Именно в этот момент Санджар, не найдя деда, подлетел к отцу, который в числе других всадников участвовал в улаке:

- Папа, я видел "тарелку"! Долговязый с Марса вылечил нашу бабушку! Бабушка выздоровела! А потом он взял меня за руку, и я полетел с ним по небу!