Оксана Обухова - Попробуй спрятаться

На этот раз Фаину не окружали хмурые вооруженные охотники из числа ее родни. Не наставляли на пришедших ружья.

— А сам-то — как? — прищурилась шаманка.

— Зачем спрашиваешь, — буркнул парень. — Нож в меня воткнула и…

— Не я втыкала, — перебила бабушка и сурово поджала губы. — Несчастье у меня.

За спиной шаманки раздался тихий звук, идущий из комнаты, где когда-то Арсений увидел спящую девушку прямо таки сказочной красоты! Фаина тяжело поднялась со стула и отправилась проверить, что случилось в горенке Спящей Принцессы.

— Ты ей веришь? — быстро спросил Завьялов по-французски. — Веришь, что не она тебя ножом п р и з в а л а?

— Верю, — коротко ответил Сенька, во все глаза смотревший на межкомнатную дверь, откуда Фаина под руку выводила Тамару. В горле Арсения внезапно пересохло, сердце забилось о ребра…

Девушка выглядела странно: как будто не проснулась. Огромные миндалевидные глаза девушки были широко открыты, но шагала Тамара — слепо. Ее взгляд не останавливались на гостях, скользил равнодушно и мимо.

Фаина довела внучку до стула в углу. Усадила. Бережно поправила на девушке косу и пристроила ее вялые пухлые руки, укладывая расправленные пальцы на бедра.

Шаманка обращалась с девушкой, как с куклой! Водила за собой, усаживала!

— Беда… с Тамарой? — едва слышно прошептал Арсений. — Она заболела?…

— Совсем не спит бедняжка, — кивнула шаманка. — Уже три дня как почти не спит.

Арсений опешил. Ему показалось, что все как раз наоборот — Тамара спит на ходу и не может п р о с н у т ь с я!

— Она у тебя всегда такая… странная? — раздался мрачный вопрос Завьялова.

Арсений негодующе поглядел на дядю Борю…! но неожиданно услышал:

— Да. Всегда. Такой уж родилась.

Журбину показалось, что в горле что-то закипело!.. Но вопль не вырвался наружу.

Арсений никогда не видел Тамару н е с п я щ е й. Три года назад Фаина спрятала внучку от чужаков, увела куда-то, и показала лишь — прощаясь.

Тогда, расслабленное лицо спящей девушке показалось шестнадцатилетнему подростку прекраснейшим из всех возможных! Тамара выглядела Спящей Царевной из детской сказки: белоснежная кожа с легким румянцем на щеках, чуть приоткрытые пухлые губы, черная, в руку толщиной, коса свисает с кровати до самого пола.

Впечатленный сказочным видением парнишка влюбился в безмятежную принцессу с одного единственного взгляда! И загипнотизированный нереальной красотой царевны, позволил провести ритуал на ноже! Ждал новой встречи…

Сейчас почувствовал себя о б м а н у т ы м. Красота оказалась м е р т в о й. Не живой.

То, что у спящей девушки выглядело прекрасным: припухшие ото сна приоткрытые губки, розовые щечки, безмятежность, обернулись — сонной тупостью. Неживая красота отвращала и пугала. Тамара сидела на стуле восковой фигурой, смотрела перед собой и ни на что не реагировала.

— Понимаешь, миленький, почему я внучке силу не могу передать? Почему тебя ждала? — раздался в тишине голос шаманки, обращающейся к Сеньке.

— Не понимаю, почему ты раньше не сказала, — произнес, ошарашенный действительностью Журбин.

— Ну так бедой-то, миленький, не хвастают.

— Но и не прячут!

— Да тебе ль, мой миленький, не знать о том, что стоит укрывать? Ты, вроде как, сам скрываешься, в бегах живешь и в тайнах.

Арсений не нашелся что ответить, просительно на Завьялова…

— Кстати о бегах и бедах, Фаина, — вступил в разговор Борис. — Что у тебя стряслось?

Шаманка положила руки на стол, сплела пальцы в замок и, уставив взгляд на узорчатую скатерть, тяжело произнесла:

— Родовой заговоренный нож у меня украли. Старинного помощника меня лишили. — Фаина подняла глаза на Арсения, покивала головой: — Вижу, вижу, миленький, что и тебе от той покражи — досталось. Я и сама едва не померла.

От входной двери, где остался сидеть охранником полосатый носитель диверсантки, раздалось негромкое кошачье фырканье. Скорее всего фырканье означало — поделом тебе, ведьма старая!

Фаина покосилась на «разговорчивого» Васю. Брезгливо скривила лицо:

— Опять свою икотку прихватили? Не могли беса дома оставить? Ведь знаете — не выношу.

Говоря по правде, именно в расчете на непереносимость ведьмы, Миранда сейчас и находилась на четырех лапах, что сильно понижало боеспособность группы. Так что Фаине, можно сказать, сделали респект. Убрали террористку в зверя, а не в Арсения, как было прежде. Поскольку знали строптивый норов Фаины и шли к ней договариваться.

Завьялов поднял вверх, в примирительном жесте, раскрытую ладонь:

— Фаина, мы тебе уже говорили — наша подруга не бес, не дух и не икотка, она — пришелица из будущего и порядочная женщина.

— Очень порядочная, — ответно, в сторону Василия, фыркнула Фаина. — Да вы хоть знаете, сколько на вашей п о р я д о ч н о й грехов-то?! По самую макушку, не отмолить и не отмыться!

Василий зашипел. Завьялов нахмурился:

— Может быть не будем сразу же ссориться и поговорим?

— Поговорим, — кивнула ведьма. — Времени на ругань у нас нет. Как только нож попробует крови крещеного младенца, мне и Арсению — смерть настанет. — Шаманка прямо посмотрела на побледневшего Журбина и подтвердила сказанное: — Не будет, миленький, двух ударов, как я обещала. Будет лишь один, и ты, и я его не переживем.

В напряженной тишине Фаина рассказала о том, как неделю назад почувствовала: в ее доме побывал чужой. Причем так побывал, что старая колдунья заранее не ощутила появления в деревне чужака, не предугадала пропажи. Лишь после свершившегося сердце растревожилось! Фаина бросилась к заветному сундучку, открыла и его и… обомлела. Нож в ножнах, каменные руны в тканевом мешочке — п р о п а л и.

Фаина отрядила близких на родовую поляну, где стоял высокий гладкий столб.

Весть принесенная оттуда родственниками чуть не убила бабушку: с верхушки столба пропал тотемный знак шаманки — выполненная из дерева в незапамятные времена оскаленная морда рыси!

— Рысь-матушку уже не вернуть, — горестно покачивая головой, говорила колдунья. — Было мне видение, что ее сожгли. А на том проклятом огне нож прокалили. В полнолуние заставили его — отринуться от предков. Сейчас нож отдыхает в кладбищенской земле до следующего полнолуния. Когда снова совершат обряд и напоят его кровью крещеного младенца, он станет чужим орудием. Безвозвратно станет. Так как еще и нашей смертью подпитается, мой миленький.

— Сколько времени у нас есть? — с неожиданной для Сеньки серьезностью, быстро спросил Завьялов, хотя Арсений ожидал совсем иных вопросов. «Крещеный младенец, полнолуние, обряд из видения — ты уверена, Фаина, в том, что говоришь?» — Когда следующее полнолуние?

— Через двадцать семь…, нет уже через двадцать шесть дней.