Пол Андерсон - Американская фантастика. Том 11

С самого начала ему и другим новичкам внушили, что они не имеют права говорить о Патруле непосвященным, даже любой намек на его существование был исключен.

В процессе обучения Эверард основательно изучил все аспекты психологии людей двадцатого века. Он также овладел темпоральным языком — особым языком, на котором могли говорить патрульные всех эпох, не боясь быть понятыми.

Прежде Эверарду казалось, что он неплохо разбирается в военном деле, но ему пришлось научиться пользоваться боевыми приемами и всеми видами оружия, когда-либо существовавшими на протяжении пятидесяти тысяч лет: от меча бронзового века до циклобласта, способного уничтожить целый континент. Вернувшись в собственную эпоху, он обязан был пользоваться только общепринятым оружием, но не исключалась возможность, что его пошлют в другое время, а применение неизвестного в тот период оружия допускалось лишь в крайних случаях.

Они изучали самые разнообразные науки, в том числе историю, искусство, философию, различные языковые диалекты и манеры поведения. Впрочем, курс манер охватывал только период с 1850 по 1975 год; для того чтобы отправиться в другие времена, патрульным предстояло пройти специальное обучение с помощью гипноизлучателя. Именно эти совершенные аппараты позволили закончить обучение за три месяца. Оставалась загадочной лишь тайна данеллианской цивилизации, но с ней не было прямого контакта.

Эверард изучил структуру Патруля. Патруль в известной степени был полувоенной организацией: его сотрудникам присваивались звания, но в то же время не существовало каких-либо особых формальностей.

История была разбита на периоды в соответствии с географическими ареалами, причем для каждого имелось свое центральное управление, которое находилось в каком-нибудь крупном городе в период, охватывающий одно двадцатилетие. В целях маскировки эти управления занимались легальной деятельностью, например торговлей. Помимо того, имелись местные отделения.

В период, охватывающий жизнь Эверарда, существовало три таких ареала: Запад с центром в Лондоне, Россия с управлением в Москве и Азия, штаб-квартира в Пекине. Все они размещались в самом спокойном двадцатилетии — с 1890 по 1910 год, — тогда маскировка была проще, чем в последующие годы, когда приходилось открывать более мелкие отделения. Рядовые агенты жили в своем времени и часто выполняли обычную работу. Связь между различными временными отрезками осуществлялась с помощью небольших автоматических хронокапсул.

В целом же организация была настолько велика, что Эверарду трудно было представить ее себе полностью. Он просто усвоил, что на его долю выпала удивительная, захватывающая судьба, и старался больше ни о чем не думать… пока.

Наставники были дружелюбны, готовы в любой момент прийти на помощь. Ветеран, обучавший Эверарда управлению космическими кораблями, сражался в марсианской войне 3890 года.

— Вы, ребята, хорошо соображаете, — сказал он как-то. — Не то, что учить людей из эпохи до Промышленного переворота. Сущий ад! Признаться, мы махнули на них рукой и учим только начаткам знаний. Был здесь один римлянин времен Цезаря — на вид сообразительный парень, вот только он никак не мог взять в толк, что машину нельзя седлать, как лошадь. А у вавилонян так просто в голове не укладывалось, как это можно путешествовать во времени. Пришлось рассказывать им байки, про битвы богов.

— А какие байки вы рассказываете нам? — спросил Уитком.

Космонавт внимательно посмотрел на него.

— Вам говорим правду, — сказал он наконец. — Всю правду, какую вы в состоянии осмыслить.

— Как вы сами попали на эту работу?

— Я… Меня сбили около Юпитера. Немного от меня осталось. Собрали по кусочкам. Вся команда погибла, меня тоже считали мертвым, так что возвращаться домой не имело смысла. Мало радости — подчиняться диктаторам. Поэтому я здесь. Чем плохо? Хорошие друзья, интересная работа, возможность ездить в отпуск в любую эпоху…

Космонавт усмехнулся.

— Подождите, вот попадете в упадочный век Третьего матриархата, узнаете, что такое настоящее раздолье.

Эверард промолчал — он был слишком захвачен зрелищем огромного земного шара, плывущего среди звезд.

Он приобрел себе нескольких друзей. У них было много общего: это были мыслящие люди, прошедшие такой же строгий отбор, как и он сам. Среди студентов завязались даже кое-какие романы. Запретов на вступление в брак не существовало, и обычно счастливая пара сама выбирала эпоху, в которой хотела бы жить. Эверард тоже не прочь был иногда провести время с девушками, но не позволял себе увлечься слишком сильно.

Ближе всего сошелся он с молчаливым Уиткомом. В этом угрюмом на вид англичанине было что-то притягательное: славный парень, умный и образованный, но какой-то потерянный…

Как-то раз друзья отправились кататься верхом на лошадях, чьи отдаленные предки спасались бегством от гигантских потомков. Эверард прихватил с собой ружье в надежде подстрелить кабана — он недавно видел следы зверя. Молодые люди были одеты в светло-серую шелковистую форму Академии, в ней было прохладно даже под палящим желтым солнцем.

— Странно, что нам разрешена охота, — заметил Эверард. — Представь себе, что в Азии я подстрелю саблезубого тигра, которому на роду было написано съесть одного из наших насекомоядных предков. Разве это не изменит будущего?

— Нет, — сказал Уитком, уже успевший глубже разобраться в теории путешествий во времени. — Видишь ли, это все равно что представить континуум в виде клубка из тугих резиновых лент. Такой клубок нелегко растянуть: он все время будет возвращаться в «первозданное» состояние. Одно насекомоядное не играет роли, важен генофонд, ведущий от данного вида к человеку. Ведь если я убью овцу где-то в средние века, я тем самым отнюдь не уничтожу все ее потомство, тех овец, которые должны появиться, скажем, к 1940 году. И, хотя за столь долгий срок сменилась не одна сотня поколений овец, все они в целом (применим такое же сравнение к людям в целом) ведут свое происхождение от более ранних овец (и людей). Генофонд не нарушен. Происходит своеобразная компенсация: где-то в генетической линии какой-нибудь другой предок восполнил те гены, которые, как тебе кажется, ты уничтожил. Или другой пример: предположим, я возвращаюсь в прошлое и предотвращаю убийство Бутом президента Линкольна. Если я не приму особых мер предосторожности, может случиться, что выстрелит кто-то другой, но обвинят все равно Бута. Такая упругость, или пластичность, времени и объясняет, почему нам разрешено совершать в нем путешествия. Если ты намерен изменить порядок вещей, придется правильно взяться за дело и хорошенько потрудиться.