Александр Шалимов - Человек, который замедлял и ускорял время

Впрочем, Тимофею скучать не пришлось... На другой день его навестили Вася и Тихон Терентьевич. Увидев двух посетителей сразу, Ефим Францевич Воротыло поспешно выскользнул из палаты.

- Здорово, Тим, - сказал Вася, подходя к кровати и протягивая руку Тимофею. - Ну ты даешь! Полгода на бюллетене... А выглядишь вроде нормально.

- В месткоме поговаривают, тебя надо на инвалидность, заметил от двери Тихон Терентьевич.

- А вы проходите, садитесь, - пригласил Тимофей.

- Ничего, могем и постоять, - Тихон Терентьевич прислонился к косяку двери.

- Он заразиться боится, - подмигнул Вася, присаживаясь в ногах Тимофея. - Я уж ему говорил - сонная болезнь - она не заразная.

- У меня никакая не сонная болезнь, - обиделся Тимофей. Летаргия. Сон такой.

- А какая разница? - удивился Вася.

- Большая... Ну а что в институте нового?

- Что у нас может быть нового? - развел руками Вася. Работаем... В чертежке понемногу нормы перевыполняем. Вспоминаем тебя...

- Суд решили на осень перенести, - вставил от двери Тихон Терентьевич.

- К тебе тут не пускали, - продолжал Вася. - Я много раз справлялся. А вчера сказали - можно... Ты как себя чувствуешь-то? Когда думаешь выходить?

- Не знаю, - сказал Тимофей.

- Ну, к осени-то выпустят, - заверил Тихон Терентьевич.

- Может, выпустят, а может, и нет... Очень моя болезнь врачей заинтересовала.

- Тогда, значит, на инвалидность, - кивнул Тихон Терентьевич.

- А судить меня как же? - поинтересовался Тимофей. - Если меня, к примеру, из института попрут по инвалидности, как же с товарищеским судом?

Тихон Терентьевич озадаченно заморгал, видимо, не находя ответа.

- У нас отпуска начались, - продолжал рассказывать Вася. - Сейчас многие в отпусках... Зойка тоже недавно в Крым уехала... Она часто в больницу ходила. Все справлялась о тебе.

- А Жорка? - поинтересовался Тимофей.

- Ух, он на тебя злой, - Вася даже зажмурился, чтобы показать, как зол Жорка. - Такое про тебя рассказывал, такое... Уж ребята и верить совсем перестали. И так он всем надоел со своими разговорами, что его в рабочий контроль выбрали. Теперь ходит всех проверяет.

- А к Зойке пристает?

- Нет... Она его так понесла на собрании... Он ее теперь боится.

- И правильно, - задумчиво сказал Тимофей.

Вася с недоумением посмотрел на него, потом встрепенулся:

- Знаешь, Тим, мы тебе яблок принесли, а внизу говорят нельзя... Ты на какой-то диете особой.

- А яблоки где? - спросил Тимофей.

- Внизу в портфеле. Сказали, ни в коем случае...

- Жалко...

- У меня тут осталось одно в кармане, но не знаю как...

- Давай, - Тимофей протянул руку.

Вася заколебался, оглянулся на Тихона Терентьевича, но тот изучал распорядок дня, вывешенный на дверях палаты.

- Ну ладно, - сказал Вася. - Бери. Только чтобы хуже не стало.

- Не будет, - заверил Тимофей, надкусывая яблоко, и тотчас спрятал его под одеяло, потому что в палату вошла сестра.

- Поговорили, - сказала она нараспев. - Вот и хорошо... А теперь собирайтесь, гости дорогие. Этого больного утомлять нельзя.

- Поправляйся, Тим, - сказал Вася, подавая на прощанье руку. - Я теперь буду заходить.

- Заходи, конечно. - Тимофей подтянул Васю за руку поближе и шепнул: - Ты, вот что, в следующий раз колбасы мне принеси. Только внизу не показывай.

- А тебе можно? - засомневался Вася.

- Мне все можно, - заверил Тимофей, - кроме того, что нельзя. А колбасу давно можно. Это я точно знаю...

Как только они ушли, возвратился профессор Воротыло.

- Товарищи с работы приходили? - поинтересовался он, укладываясь на свою кровать.

- С работы.

- Это хорошо.

- А что к вам не заходят? - спросил Тимофей.

Воротыло усмехнулся:

- Звонят иногда... Я, знаете, человек одинокий... Сварливый к тому же... Если придут с кафедры, начну расспрашивать, советовать, не дай бог, выругаю... А так: и им хорошо и мне спокойно...

Он продолжал улыбаться, но улыбка была печальная.

- А вы, значит, кафедрой заведуете?

- Заведую пока... Но уже недолго буду.

- А почему?

- Молодым надо дорогу уступать. У меня там вырос... один ученичок... Крайне ему не терпится место мое занять. А я вот ведь какой упрямый... И инфаркт меня не берет... Но придется уходить...

- А зачем? Вы же поправились.

- А затем, юноша, что хотелось бы еще несколько годков пожить. С жизнью ой как не хочется расставаться... Но давайте-ка лучше сменим пластинку... Вы мне вот что скажите: когда вы лежали в летаргическом сне, сны у вас были?

- Нет...

- Так... Значит, снов не было... Смену дней и ночей вы ощущали. И вам не казалось, что время тянется очень медленно.

- Нет, наоборот.

- Тогда, получается, что благодаря вашему состоянию вы как бы спрессовали время и перескочили из начала года прямо в его середину...

- Или ускорил течение времени, - сказал Тимофей и испугался, как бы эта магическая формула не сработала.

- Нет, слово ускорение тут не подходит, - возразил профессор. - Время ускорить или замедлить нельзя. А вот сжать его, спрессовать, по-видимому, человек может. И ваш летаргический сон - одна из подобных возможностей, подсказанная самой природой... Есть и другие, - задумчиво продолжал он, например, анабиоз... И все это - возможные пути в будущее... - Он вздохнул. - Для желающих, конечно.

- Вы думаете, люди в будущем научатся управлять временем?

- Как управлять?

- Ускорять, замедлять, останавливать.

- Нет, это невозможно... Убежден, что невозможно...

- Даже и через тысячу лет?

- Даже и через десять тысяч. Время неуправляемо, юноша.

- Нет, тут я с вами не согласен, - решительно возразил Тимофей.

- Это почему же, позвольте спросить?

- Потому что я могу...

- Что можете?

- Ну, управлять... Немного... Замедлять или наоборот...

- Вы имеете в виду вашу летаргию. Но ведь она - выпадение из нормы. Болезнь, если угодно. Никто не знает, почему вы заснули. И дай бог, чтобы это не повторилось.

- Нет, я сам. Захотел... и заснул. Могу и опять.

- Чудеса изволите рассказывать... И знаете ли, хочу рекомендовать: врачам не надо об этом. А то они вас еще в психиатрическую клинику упрячут.

- Знаю...

- К сожалению, время не только неуправляемо, но и бесконечно загадочно, юноша. Может быть, именно в нем - главная загадка бытия... Вот, например, время в микромире. Что мы знаем о нем? Мы пытаемся измерить его долями нашей секунды. Но ведь это, строго говоря, абсурд. Там свое течение времени, своя длительность процессов. Ничтожные доли нашей секунды могут соответствовать тысячелетиям микромира... Или время в большом космосе. Мы тоже измеряем его земными мерами. А что такой земной час или год в окрестностях Веги, Арктура, в бесконечности межзвездных пространств?

Тимофей покачал головой:

- Я не про то, Ефим Францевич. Я про свое время, которое мне дано. Мне, к примеру, сейчас двадцать девять. Сколько еще проживу? Пусть столько же... Значит, до двухтысячного года.