Виталий Пищенко - Миров двух между

— Занимай мое место да будь повнимательней.

— Понял, — излишне серьезно сказал Линекер.

— Конечно, конечно, — поспешил Геров. — Мы будем рядом.

Я встал и снова присел:

— По старому обычаю…

Секунду мы снова молчали, потом я огляделся, убедился в том, что поблизости нет аборигенов и никто не заметит, как я свалюсь с неба, нажал кнопку люка, скользнул вниз:

— Пока!

Наверное, если бы кто-то из местных жителей наблюдал мое появление, это оставило бы у него самые глубокие и неизгладимые впечатления на всю жизнь. Представьте, вдруг в воздухе, совершенно из ничего, возникают ступни, обутые в самодельные сандалии, потом лодыжки и так далее, пока наконец не появляется крепкий мужчина в белом одеянии. Заметьте, все это происходит метрах в полутора над булыжниками мостовой. Мужчина приземляется, быстро оглядывается, удовлетворенно вздыхает и топает по улице, задумчиво поправляя складки гиматия.

К счастью, появления моего никто не видел. Я бы не пережил, если какой-нибудь абориген, а не дай бог, прекрасная аборигенка лишились после этой картины разума или стали религиозными фанатиками и бегали по городу, крича: “Бог родился из воздуха! Бог родился!”

А потом бы их сожгли как еретиков, или что там у них, у атлантов, делают с еретиками…

Поймав себя на внутреннем балагурстве, я понял, что нервничаю. Что ж, даже космодесантники не привыкли быть разведчиками на населенных планетах, по той простой причине, что пока таких планет им не попадалось. Значит, я первый! Можно гордиться.

Горжусь и иду дальше. С трудом уворачиваюсь от несущегося с огромной скоростью и такой же огромной корзиной на голове рослого белокурого мужчины. Уже задним умом понимаю, что это не атлант, потому что нос у него обыкновенный, как у всех людей на Земле.

Задираю голову вверх, но, естественно, не вижу бота. Зато они меня видят.

— Мы здесь, Юра…

Голос Линекера сосредоточен и строг.

Негромко делюсь своим открытием. Геров отвечает почти сразу:

— Скорее всего, это раб. У атлантов рабы были из военнопленных — греков, финикийцев, этрусков, египтян… Так что рабы здесь не атланты… Хотя может иметь место и долговое рабство, такое бывало на Земле…

Движение на улице весьма оживленное. Люди лавируют между себе подобными, сталкиваются, ругаются, жуют что-то зеленое, красящее губы в мертвенно-коричневый цвет. То и дело воздух оглашается криками возниц и грохотом большеколесных колесниц. Народ собирается группами, что-то обсуждает, указывает в сторону храма.

Пристраиваюсь к небольшой компании неторопливо двигающихся мужчин в таких же белых одеждах, как и моя, глазею… Попутчики мои оживленно переговариваются к вящей радости Богомила, неустанно впитывающего информацию. Поскольку крохами знаний Геров время от времени делится со мной, узнаю, что храм, к которому мы направляемся, называется “Жертвенным”, гора, на склоне которой он выстроен, — “Священной”, горный хребет — “Горами Трезубца”, а на вершине пирамиды блестит ни много ни мало — дворец Детей Владыки Океана. Столица же именуется и Посейдонией, и священным городом. В общем, сплошная святость…

Стены домов, мимо которых я неспешно дефилирую, покрыты надписями. Но, к огорчению Богомила, атланты не обращают на них никакого внимания, вслух, во всяком случае, не читают. Не может Геров понять и того, что же происходит в городе, хотя явно что-то должно произойти, и скорее всего не очень плохое “что-то”, иначе лица мужчин и женщин не были бы радостно ожидающими. Хотя, если припомнить историю, для наших предков, прозябавших в средние века, казнь на площади была своего рода развлечением…

Украдкой сравниваю свою внешность с внешностью прохожих, успокаиваюсь — все добротно, все по-атлантски.

Тем временем улица приводит меня к округлой площади.

— Юра, отряд воинов, — предупреждает Линекер.

Теперь и я вижу вооруженных людей. Это крепкие плечистые и горбоносые парни, с копьями в руках и непроницаемыми лицами. Шагают они так, словно улица перед ними совершенно пустынна и ничто не мешает им идти, куда вздумается. Воины останавливаются посреди площади, выстраиваются в несколько кругов, подобных каналам, которые окружают столицу Атлантиды.

За этой живой изгородью появляется бритоголовый худощавый старик в ярко-красной с синими полосами одежде. Его подхватывают несколько пар рук, и через мгновение старик уже возвышается над толпой, прочно опираясь на плечи солдат.

— Жрец, — коротко информирует всезнающий Геров.

— Похоже, сейчас выступать будет, — предполагает Линекер и оказывается прав.

Голос у старикана совсем неподходящий для такого сухопарого тела. Он гремит над площадью, заставляет народ замереть в каком-то суеверном экзальтированном ожидании.

— Жрец говорит, что сейчас состоится мероприятие по принесению жертв Великому Богу, — информировал меня Геров.

— Так и сказал: “мероприятие”? — тихо спрашиваю я.

— Нашел время острить! — сердится Геров.

— Будь осторожен, Юра, — просит Линекер. — Черт их знает, что у них на уме.

— Ладно, — соглашаюсь я, а согласившись, подхожу ближе к толпе, окружающей живую цепь воинов.

Толпа всколыхнулась, загомонила, потекла в сторону храма.

И я поплыл вместе с ней. Мне наступали на ноги, и наступали больно.

В конце концов удается выбрать место, откуда виден вход в храм. Взгляды присутствующих устремлены на него, лица искривлены радостным возбуждением.

Где-то справа (мне было плохо видно из-за голов) толпа раздвинулась, теснимая стражниками, не стеснявшимися пускать в ход древки копий, чтобы освободить проход. Я думал, что появятся какие-нибудь властители, но это оказались всего-навсего юноши. Их было пятнадцать. Все рослые, широкоплечие, красивые, даже по нашим земным меркам. Кстати, я поймал себя на мысли, что эти немыслимые носы никак не портят внешности атлантов, а даже напротив, придают им определенный шарм и горделивое выражение.

Юноши шли следом за бритоголовым жрецом. Казалось, они не видят людского моря, колышущегося рядом, не слышат сдавленного шепота, не замечают жаркого солнца.

Они смотрели только вперед, и так же медленно, как и шагающий впереди жрец, стали подниматься по ступеням к темному проему входа в храм.

Жрец остановился, повернулся к толпе, распростер руки и гортанно выкрикнул:

— Мы пришли!

Так же гортанно воскликнули юноши:

— Мы пришли!

Толпа хранила молчание. Казалось, все живое в городе вымерло. Не было слышно даже отдаленного лая собак и крика ишаков.

Под это молчание юноши упали на колени, снова крикнули:

— Мы пришли! Мы пришли! Мы пришли!

Откуда-то из темных внутренностей храма пополз вибрирующий гул. По толпе пробежала дрожь, я с удивлением осознал, что тоже дрожу, глянул на браслет, шепнул далеким друзьям: