Михаил Немченко - Только человек

Внезапно комната озаряется ярким солнечным светом, и Орлов видит девушку, склонившуюся над его постелью. Земная девушка!.. Как на чудо смотрит он на ее смуглое ясное лицо с широким разлетом бровей и большими серыми глазами, на короткие темные волосы, перехваченные серебристой, словно светящейся, лентой. Смотрит, онемев от счастья, не в силах произнести ни звука.

Девушка улыбается и что-то говорит. Певуче звучит незнакомая речь. Значит, и язык неузнаваемо изменился за эти три тысячелетия… Орлов отрицательно мотает головой: нет, непонятно. Словно спохватившись, незнакомка прикладывает ладонь ко лбу, нажимая другой рукой маленькую кнопку на высоком белом пульте, стоящем рядом с постелью. И снова что-то произносит. Но теперь громкий мужской голос раздельно переводит слово за словом: «Лежи спокойно. Тебе нельзя вставать. Сейчас все узнаешь».

Пауза. Легкий шорох в аппарате. Потом опять раздается тот же голос. Он четок и нетороплив. Видимо, это запись сообщения, передававшегося по мировой сети.

«…Из сохранившихся документов удалось установить, что около трех тысячелетий назад на Земле Юавов — вернее, на одном из островов существовавшего тогда на ее месте архипелага — был расположен Центральный Космодром Земли. Таким образом, древний человек не случайно выбрал для посадки именно это место. Он, конечно, не мог знать, что остров этот еще более двухсот лет назад был окружен стерильной ультразвуковой завесой и отдан в распоряжение юавов, наших друзей с четвертой планеты Антареса — как место для постепенной акклиматизации прибывающих гостей.

Как и следовало ожидать, ни одно из наших сообщений, непрерывно посылавшихся древнему звездолету с того момента, как он был замечен в районе орбиты Марса, не было принято его пилотом, ибо приемная аппаратура этого корабля не имеет ничего общего с нашими устройствами. Попытка связаться с ним посредством ионно-лучевой сигнализации тоже не увенчалась успехом.

Несколько гостей, случайно оказавшихся возле приземлившегося звездолета, всячески пытались объяснить древнему человеку, что ему опасно подходить к ним близко. Юавы боялись, что содержащиеся в выдыхаемом ими воздухе безвредные для них самих вирусы могут вызвать у землянина опасное заболевание. Поэтому при его приближении они отлетали все дальше. Когда же стало ясно, что древний космонавт не понимает их предостережений и намеревается проникнуть в здание энергостанции, они облучили его Лучами Сна.

Сейчас древний человек находится в санатории на западном побережье Лемурии. Как только он почувствует себя достаточно хорошо, мы начнем постепенно знакомить его с нашей цивилизацией».

…Девушка подходит к окну, быстрым движением распахивает широкие створки. Гул голосов врывается в комнату. Где-то там, внизу, плещется невидимое человеческое море. Люди!..

Незнакомка оборачивается к Орлову. Ласково звучит ее голос, сливаясь с голосом автопереводчика:

— Слышишь? Люди так рады, что ты жив… Тысячи примчались отовсюду, чтобы увидеть одного из древних героев космоса.

Сегодня, когда «говорящая рыба» раскрыла нам наконец загадку Ангольской впадины, никому уже не придет в голову усомниться в правдивости рассказа Вагина и Тилтона. А ведь тогда, год назад, очень многие люди вообще отказывались всерьез обсуждать вопрос об «Ангольском чуде», — даже после того, как специальная международная экспедиция установила, что подводное поднятие действительно имеет место. Удивляться такому недоверию не приходится. Известно, что ни Вагин, ни Тилтон не могли представить никаких прямых доказательств в подтверждение своего сногсшибательного рассказа.

А то обстоятельство, что участниками и очевидцами этой невероятной истории были два «профессиональных выдумщика», как вы сами понимаете, отнюдь не делало ее в глазах общественности более достоверной.

Да, скептиков было больше чем достаточно. И, вероятно, именно поэтому в те дни в газетах и журналах можно было увидеть лишь краткие сообщения о рассказе двух литераторов. Сегодня, когда все сомнения отпали, мы предлагаем вниманию читателей более полный материал, излагающий все факты, сообщенные А. И. Вагиным.

Вагин и Тилтон сидят рядом, скорчившись в неудобных позах, на низкой складной скамеечке перед задним иллюминатором.

— Глубина две тысячи шестьсот метров, — не оборачиваясь, говорит профессор. — Ровно полпути до дна.

Вагин бросает взгляд на хронометр. Погружение длится уже час двадцать пять минут. Значит, еще столько же… Что ж, надо набраться терпения.

Нет, разумеется, он ни на секунду не раскаивается, что принял предложение профессора. Спуститься в батискафе на дно океана — разве это не сказочно для сухопутнейшего москвича, который до плавания на «Ладе» и моря-то по-настоящему не видел. Каждый на его месте считал бы себя счастливчиком. Особенно если учесть, что у пульта управления батискафа сидит сам профессор Орнье. Знаменитый Клод Орнье, почти одновременно с Пикаром исследовавший глубочайшие бездны мирового океана. Одна встреча с этим человеком должна придать будущему очерку особый интерес.

Все это так, но что касается самого погружения… Вагин невольно морщится, растирая затекшую ногу. Собственно, если бы не стрелка глубиномера, неуклонно ползущая влево, можно было бы подумать, что батискаф просто неподвижно висит в толще воды, Никаких признаков движения. За все полтора часа в иллюминаторе не промелькнуло ни одной рыбы, ни единого облачка планктона. Ничего, кроме освещенной прожекторами синей пустоты…

Правда, Вагин и не рассчитывал встретить в этих водах густое население. О массовом заморе рыбы в северной части Ангольской впадины писали во всех газетах. Суда, пересекавшие этот район в феврале, двигались в сплошной «ухе» из мертвых рыб, плававших кверху брюхом… Но ведь с тех пор прошло как-никак почти полгода! Предполагали, что впадина хоть в какой-то степени снова стала обитаемой. А она, оказывается, все так же безжизненна, как и после падения этих небесных глыб…

Время от времени Тилтон выключает наружное освещение, и тогда маленький круг иллюминатора зияет густой, плотной тьмой. В такие минуты тишина в гондоле кажется особенно глубокой. Чуть слышно жужжат приборы. С мягким шипением вырывается из баллона живительная струйка кислорода. Профессор и Тилтон молчат, занятые каждый своим делом. А ему, пассажиру, остается только сидеть и смотреть в пустоту. И думать.

Еще полтора часа — и он увидит дно. Погруженное в вечный мрак дно океанской впадины. Нет, как ни говори, вам просто чертовски повезло, товарищ спецкор приключенческого журнала! Можно себе представить, как удивится редактор, когда вместе с очередным очерком с борта траулера, разведывающего у берегов Африки новые районы промысла сардины, получит репортаж о путешествии в глубины океана. «Батискаф уходит в пучину». Или просто: «Я спускался с Клодом Орнье». Хотя нет, пожалуй, слишком претенциозно…