Михаил Немченко - Только человек

Разумеется, так их именовали в просторечии. Официальное название звучало куда более прозаично:

«Служба космической нейрозаписи». Да и сами подчиненные строгому графику рейсы кораблей Службы в Зону Прослушивания выглядели внешне почти буднично, распадаясь на ряд сугубо технических операций.

Первой заботой каждый раз был выбор звезды-отражателя с подходящим хронодиапазонным коэффициентом. Потом начинались кропотливые поиски нужных нейроволн и настройка капканов на их запись. И хотя само «стенографирование» велось автоматически, мыслеловам приходилось еще частенько навещать каждый капкан для всяческих осмотров и коррекций. Они требовали самого тщательного ухода, эти всеслышащие уши человечества, обращенные к былому.

А потом, нередко через много лет после начала записи, капкан сигналил о ее завершении, и тогда экипаж корабля, отправлявшегося в очередной рабочий рейс, получал задание снять и доставить на Землю драгоценные стотерритовые катушки, к которым никто до этого момента не имел права прикасаться. Причем снимавшим разрешалось при желании ознакомиться с выдержками из записанного. Что они первым делом и сделают сейчас на Д-117…

— Ну как, может, капитулируем? — Капитан кивнул на левый фланг, где кибервоины оператора довольно беспорядочно откатывались назад, обнажая тылы своей центральной группировки.

— Повоюем еще, — проговорил оператор, отмечая про себя, что противник его играет, как всегда, очень сосредоточенно и, видимо, не думает сейчас ни о чем постороннем.

Неужели и правда его не слишком волнует то, что ждет их на Д-117? Просто любопытно — но не больше? Ну да, он ведь дал понять, что считает нетерпение оператора просто мальчишеством. Но как можно оставаться равнодушным перед лицом этой загадки, так непохожей на все, чем они занимались последнее время!

Нет, конечно, в их обычном, повседневном труде тоже было достаточно увлекательного. Взять хотя бы работы, выполненные за эти годы по линии Отдела Социальных Вывихов. «Особенности мышления последних финансовых акул», «Динамика отмирания совести у демагогов античности», «Основные закономерности развития мании преследования у тиранов позднего средневековья» — за каждым из этих и аналогичных им капитальных исследований стояли сотни любопытнейших мыслезаписей, напряженный следопытский поиск в лабиринтах обнаженных человеческих страстей, побуждений и характеров, странных и удивительных, словно ожившие музейные экспонаты. О люди, многие из вас, наверно, постарались бы думать и поступать совсем иначе, если бы знали, что Будущее препарирует и рассмотрит через лупу всю вашу подноготную…

Зато сколько гордых мыслей о силе человеческого духа рождалось у каждого, когда они участвовали в создании таких ставших классическими трудов, как «История очищения душ от расизма» и «Этапы превращения чувства справедливости во всечеловеческий инстинкт».

Правда, разрабатывать такие масштабные, обобщающие темы мыслеловам приходилось не так уж часто. Большинство заданий «Управления по выявлению исторических истин» касалось отдельных частностей и деталей прошлого. Но все равно и это была интересная работа. Тем более что техника нейрозаписи постоянно совершенствовалась, и мыслеловам становились доступны все более отдаленные эпохи. Во всех подробностях была восстановлена история египетского Древнего царства и догомеровской Эллады, а новейшие сверхчуткие капканы уже начали принимать первые внятные нейроизлучения обитателей загадочной Атлантиды. В общем, как выразился один остряк, еще немного — и можно будет стенографировать мысли обезьяны при очеловечении… Нет, уж кому-кому, а им, мыслеловам, не приходилось жаловаться на однообразие работы!

Все это так, но то, что должен был записать капкан Д-117, выделялось на фоне всех других заданий. Бесследно исчезнувшее открытие… Кто знает, быть может, расшифровка его заинтересует не только историков науки, но и ученых-практиков. Ведь многие из зародившихся в двадцатом веке научных идей не потеряли значения и сегодня, два столетия спустя…

— Как ты думаешь, чем все-таки объяснить, что не сохранилось никаких упоминаний о сущности его работ? — обратился оператор к своему склонившемуся над доской партнеру.

Капитан пожал плечами.

— Причины могли быть самыми разными. Ты же знаешь, там, в западной части мира, это была эпоха всеобщего соперничества. Ради сохранения доходов важные изобретения нередко хоронились в сейфах, и бывали случаи, что следы их потом вообще терялись…

— Нет, все-таки странно, — покачал головой оператор. — Ведь в том официальном документе, откопанном в архивах, прямо говорится, что сделано открытие большой важности. Но какое?.. Уж, по крайней мере, после этого таинственного несчастного случая, когда он и все его сотрудники погибли, тогдашние газеты могли бы сообщить что-нибудь внятное о его исследованиях.

— Что гадать — сейчас все узнаем. — Капитан взглянул на часы и, побарабанив пальцами по завоеванному центру доски, спросил: — Ну так как, сдаешься?

— Ладно уж, доставлю тебе удовольствие. — Оператор вставил в прорезь панели крошечный белый флажок — и все фигуры, и уцелевшие и срубленные, тотчас повставали на свои исходные позиции.

В ту же минуту в стереофоне раздался голос робота:

— Подходим к Д-117. Капитан, вы займете место у пульта или доверите мне произвести стыковку с капканом самому?

В битком набитой приборами и аппаратурой кабине капкана было тесно вдвоем.

— Начнем… — Почти касаясь головой низкого потолка, оператор нетерпеливым движением откинул крышку конспектора.

Итак, он настал, этот долгожданный момент! Снятые ими катушки с записью будут подробно анализироваться в лабораториях на Земле, — но самое основное они услышат здесь, сейчас. Это расскажет конспектор — маленькое устройство, выбиравшее из сплошной многолетней стенограммы мыслей цепочку узловых эпизодов, своего рода краткий конспект наиболее важных в жизни раздумий. Конспект тайны…

Поворот рычажка — и вот они звучат, ожившие мысли, воспроизводимые негромким голосом машины:

— …Все поставлено на карту. Если я не добьюсь успеха в этом решающем эксперименте с белокровием — придется распрощаться с институтом. Уж тут Деркинс не упустит случая подставить мне подножку…

— Средство от белокровия? — озадаченно пробормотал оператор. — Но ведь оно открыто двумя десятилетиями позже и совсем другими…

И он тут же получил полное разъяснение. Сделав короткую паузу, конспектор огласил следующую запись, видимо отделенную от предыдущей несколькими неделями:

— Нет, теперь, после вскрытия, уже нет никаких сомнений! То было белокровие, вызванное моим газом! Моим!!! Газом, над которым я бился пять лет… К черту Деркинса — у меня будет теперь собственная лаборатория! Будет все, чего захочу!.. Представляю, как вытянется морда у этого старого кретина. Ведь что он только ни делал, чтобы опорочить мою работу в глазах шефа. «Бесперспективно… неэкономично…» Да, конечно, мой газ действует не сразу. Но в том-то и суть! Поддерживающие партизан деревни будут безотказно вымирать от белокровия — и ни одна собака не заподозрит, что наши летчики к этому причастны. Обнаружить практически невозможно…