Александр Шалимов - Пир Валтасара

Цезарь позвонил в Скотланд-ярд. Оказалось, что следствие вел Интерпол, причем лично вице-директор Сэмюэл Бриджмен. Он сейчас в Лондоне, и если господин Фигуранкайн пожелает... Цезарь пожелал, и через день они с Бриджменом встретились в директорском кабинете банка на Кэннон-стрит.

Бриджмен оказался сравнительно молодым человеком среднего роста, с хорошей спортивной фигурой, тонкими чертами интеллигентного лица и внимательным взглядом чуть прищуренных карих глаз. Он кратко проинформировал Цезаря, что версия похищения не подтвердилась. Бывший директор просто сбежал.

- Мои люди оСнаружили его в Венеции, где он укрывался в одном подленьком отеле,- пояснил Бриджмен.- Его не стали сразу брать: при нем явно ничего не было. А со слов господина Пэнкн было известно, что из банка исчезли важные документы и некоторая сумма денег.

- Господин Пэнки не назвал вам ее?

- Нет, сказал, что необходима тщательная ревизия. Теперь она, вероятно, закончена?

- Да.

- Что выяснилось?

- Венус не забрал из банка ни цента.

- Я так и предполагал,- кивнул Бриджмен.

- И что было дальше?

- Венус укрывался, мои люди выжидали, но на его след вышел кто-то еще... Его спугнули. На какое-то время мы потеряли его из вида. Он тем временем возвратился в Лондон и... повесился под мостом Ватерлоо.

- Повесился или это убийство?

- Более вероятно самоубийство. Следов насилия не обнаружено, но следствие продолжается. Теперь ищем тех, кто спугнул его в Венеции.

- С ними может быть связано что-то важное?

- Не исключено. В последние месяцы много необъяснимых событий странно совпадает с сообщениями о появлении каких-то загадочных летательных аппаратов. Это не просто случайные совпадения. Поверьте чутью полицейского, сэр.

- Инопланетяне? - улыбнулся Цезарь.

- Иронизируете? А я не исключаю даже этого. Впрочем, инопланетяне они или нет, у них обязательно должны быть земные базы и вполне земные сообщники. Непосредственно перед исчезновением Венуса в Лондоне ограблены два банка, а может быть, три...

- Не улавливаю связи,- пожал плечами Цезарь.

- Именно тогда по ночам над Лондоном появлялись эти аппараты. Это данные радарных станций.

- Вы подозреваете кого-нибудь?

- Да... Многих... В моем представлении, сэр, все люди делятся на две категории-пойманные с поличным и те, кого еще не поймали.

Цезарь снова не смог удержать улыбки:

- Интересно, к какой категории вы относите меня, мистер Бриджмен.

- Мы с вами, сэр, входим в немногочисленную межкатегорийную прослойку. Наши "внеземные" интересы гарантируют нам алиби в любом из земных дел... Я читал ваши статья о палеоконтактах и комментарий к сакральным тибетским текстам добуддийской религии "бон". Вы тоже верите в "инопланетных братьев", в "космическую эстафету разума", в могучих "друзей доброты и добродетели", которые появлялись на Земле в незапамятные времена...

Расставшись с Бриджменом, Цезарь задумался: "Ясно, чтo Стив и Тибб изрядно "наследили" и тут, в Лондоне, и, вероятно, в иных местах. Что известно Бриджмену? Он, конечно, приоткрыл далеко не все карты... Упоминание о "земных базах" и "земных сообщниках" могло быть намеком. Надо быстрее предупредить Тибба Линстера".

Погруженный в размышления, Цезарь покинул массивное серое здание банка на Кэннон стрит и в сопровождении Суонга поехал в картинную галерею Тейт, где его ждала Райя.

Узнав, что Феликс Крукс возвратился в Нью-Йорк, Пэнки приказал секретарю немедленно соединить его с адвокатом. Однако в конторе - на тридцать восьмом этаже башни Эмпайра - Крукса не оказалось.

- Господин Крукс болен, находится у себя дома,-доложил через минуту секретарь.

- Так позвоните домой.

- Домашний телефон не отвечает.

- Звоните, черт побери, пока кто-нибудь не поднимет трубку.

Лишь спустя час яйцеголовый секретарь сообщил, что Крукс у телефона.

Пэнки схватил трубку:

- Феликс?

- Эт-то я...- послышалось в ответ.

- С благополучным возвращением. Какие новости?

- Я б-болен.

- Что-нибудь серьезное? Почему заикаетесь?

- Н-ничего особенного. Н-нервное.

- Тогда приезжайте, нам надо поговорить.

- С-сейчас никак не м-могу.

- Хотите, приеду к вам?

- Н-не хочу...

Пэнки в недоумении опустил трубку; "С Феликсом определенно что-то случилось. Он никогда не вел себя так".

В трубке послышался шелест, Пэнки снова приблизил ее к уху. С трудом разбирал бормотание Крукса:

- В-вы не с-сердитесь, Алоиз. Д-доктор сказал; п-полны покой д-ва-три д-дня.

- Сделаем так,- решил Пэнки,- сегодня четверг, встретимся в воскресенье. Сможете-приезжайте ко мне, или я навещу вас дома.

- К-куда к вам?-простонала трубка.

- Тоже домой. Живу в Квинсе, на берегу океана.

- 3-знаю...

- Значит, у меня. Когда вас ждать?

- В в-воскресепье? П-попозже...

- Договорились! В воскресенье, в четыре после полудня. Поправляйтесь, Феликс.

Пэнки швырнул трубку на аппарат и потянулся за лекарством. "-Крукс тоже сдает... Впрочем, понятно, лет ему ненамного меньше, чем мне. Напрасно уговорил его ехать. Ничего он, конечно, не. сделал... Всем, ну абсолютно всем надо заниматься самому".

В воскресенье после полудня мистер Алоиз Пэнки прохаживался в палисаднике перед своим домом, когда за решетчатой оградой затормозила машина Крукса. Шаркая по гравию, Пэнки направился к калитке. Крукс уже вылезал из машины.

Вид адвоката поразил Пэнки. Крукс сильно похудел, кожа на лице имела нездоровый землисто-серый оттенок, щеки обвисли. Он опирался на палку и едва ответил на рукопожатие. Глаза его тревожно бегали по сторонам; он избегал встречаться взглядом с Пэнки. От подвижного розовощекого сангвикика-толстяка Феликса ничего не осталось.

Войдя в палисадник, он остановился, поджидая, пока Пэнки закроет калитку. Ни яркая зелень газонов, ни куртины зимних цветов и вечнозеленых кустарников, ни сам коттедж, напоминающий старинный замок, с узкими окнами-бойницами и готическими башенками на высокой крыше, не привлекли его внимания.

- Там за домом у меня еще сад и причал на берегу, - сказал Пэнки, справившись наконец с замком калитки,- и еще,- он старчески пожевал бледными губами,- и еще коечто...

Крукс кивнул равнодушно.

Они прошли в дом. В большом мрачноватом холле, украшенном рыцарскими доспехами и старинным оружием, молчаливый широкоплечий атлет с бесцветными волосами помог Круксу раздеться. Потом, когда они с Пэнки устроились в креслах у горящего камина в кабинете, другой атлет - бритоголовый - принес поднос с кофе, фруктами и бутылкой французского коньяка. Поставив поднос на низкий мраморный столик, он молча удалился.

Пэнки откинулся в кресле и, протянув худые ноги в меховых домашних туфлях к каминной решетке, прикрыл глаза.

- Люблю огонь настоящего камина, особенно зимой,- сказал он со вздохом,- никакая электроника не заменит тепла и аромата горящих дубовых поленьев.