Александр Шалимов - Тайна Тускароры

- Неужели так и говорил? - удивленно приподнял бровь Волин.

- Ну, если и не так, смысл-то такой...

- Не кажется ли вам, дорогой Иван Иванович, что мы сами иногда склонны вкладывать в слова окружающих несколько иной смысл, чем тот, что в них заключен? Дымов - начальник "Тускароры". Естественно, ему иногда приходится поступать как администратору... Но, при всех его, скажем, спорных общечеловеческих качествах, он энергичный и дельный администратор... Этого у него отнять нельзя. И у меня к вам огромная личная просьба. Не задирайте вы его и не дразните, когда он возвратится с Филиппин. Ведь для него, по-видимому, не секрет ваше отношение... Необходимо создать на "Тускароре" спокойную деловую обстановку... Как говорится, во имя интересов большого общего дела. Иногда ради этого приходится забывать об антипатиях и... симпатиях.

- Послушать тебя... - сердито начал Анкудинов и вдруг осекся. Не отрывая взгляда от лица Волина, задумчиво покачал головой. - Знаешь, Роберт, продолжал он после короткого молчания, - ты становишься все более похожим на адмирала Кодорова. Раньше дело ограничивалось внешним сходством. Я уже не раз говорил: если ему сбросить двадцать лет, а тебе надеть адмиральскую форму, вас, пожалуй, не отличишь... Но теперь ты начинаешь разговаривать и даже рассуждать, как он...

- Это плохо или хорошо?

- Не знаю... Но думаю, человек должен всегда оставаться самим собой.

- Вот мы и приехали, - сказал Волин, резко тормозя. - Конечно, вы правы... Но оставаться самим собой отнюдь не значит оставаться неизменным...

Снова на "Тускароре"

У берегов Симушира буйствовал осенний шторм. Ураган гнал с востока взмученные пенистые валы огромной высоты. Тысячетонными молотами они обрушивались на базальтовые скалы острова. Могучие удары разбушевавшегося океана заставляли содрогаться домики наземной базы "Тускароры". Нити холодного косого дождя хлестали в плотно закрытые окна. Протяжно ухал океан, свистел и завывал ветер; заслоненные ставнями стекла дребезжали от барабанной дроби дождевых струй. И, как лейтмотив чудовищной симфонии шторма, прорывался сквозь тяжелые удары волн и завывания урагана низкий вибрирующий звук - монотонный, стонущий, бесконечно унылый.

- Поет наша шахта-то, - радостно улыбаясь, говорил Кошкин. - Точно севастопольский ревун. Только посильнее... Вот закончим монтаж подъемника, закроем устье и замолчит. А мне даже жалко, что замолчит. Сейчас она как живая разговаривает... В хорошее времечко вы нас навестили, Роберт Юрьевич, продолжал Кошкин. - Посмотрите, настоящий курильский шторм.

- Не видел он их! - усмехнулся Анкудинов. - Чудак ты, Кошкин, погляжу я на тебя.

Анкудинов, Кошкин и прилетевший утром на Симушир Волин сидели в глубоких креслах в салоне наземной базы "Тускароры". Салоном называли угловую комнату самого большого здания наземной базы. Тут стояли два телевизора, рояль, магнитофон, радиола. По стенам тянулись стеллажи с книгами, пол был устлан коврами. Напротив двери между стеллажами находился большой мраморный камин. В камине, излучая приятную теплоту, пылали... электрические "поленья" изобретение Кошкина. Чтобы разжечь этот камин, достаточно было нажать кнопку. При нажиме второй кнопки по салону распространялся устойчивый аромат смолистой хвои. Плафоны, искусно скрытые в стенах, давали неяркий, ровный свет.

- А все-таки отлично, - пробормотал Анкудинов, пододвигая кресло к камину и грея руки над пылающими "поленьями". - Так и хочется кочергой их поворошить, чтобы искры полетели. А кочерги-то и нет...

- Была кочерга, - объяснил Кошкин, - пришлось убрать. Один приезжий из Москвы и впрямь захотел поворочать поленья. Сунул в них кочергу. Ну и сразу короткое замыкание.

- Доволен, Роберт, "Тускаророй"? - спросил Анкудинов, поглядывая исподлобья на Волина. - Ты ведь тут с лета не был; наверно, с того дня, как, помнишь, мы с тобой рассвет на берегу у маяка встречали...

- А вы, Иван Иванович, довольны? - вопросом на вопрос ответил Волин.

- А мне, старику, что надо... Наблюдения идут, коллекции пополняются - и хорошо.

- Иван Иваныч доволен, - объявил Кошкин. - Когда недоволен, он сразу соберется и уедет. Не удержишь его. А теперь два месяца гостит.

- Это правильно, Кошкин. Сейчас я всем доволен, и пуще всего тем, что наконец наступила спокойная деловая обстановка, каждый занят своей работой, никто друг другу не мешает...

Анкудинов на мгновение умолк и, как бы невзначай, скосил глаза на Волина. Однако Роберт Юрьевич не принял вызова, и старый биолог, устроившись поудобнее в кресле, продолжал:

- Кодоров тоже обещания выполнил: "антидиверсантную" технику убрали. Донных жителей никто особенно не тревожит... И работников начальство не дергает. Благо его нет... Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.

- А что слышно о Павле Степановиче? - поинтересовался Кошкин. - Как теперь его здоровье?

- Поправляется, - сказал Волин. - Сейчас он в больнице в Москве. Скоро выпишется, но перед тем как вернуться сюда, поедет еще в санаторий. Предлагали путевку в Чехословакию, но он выбрал Закавказье.

- Его теперь в заграничное турне и калачом не заманишь, - посмеиваясь, заметил Анкудинов, - после Филиппин-то...

- Да, ему сильно не повезло, - кивнул Волин. - Он рассказывал мне, что того злополучного осьминога, которого они поймали во время экскурсии по рифам Себу, держали в руках несколько человек. А укусил осьминог только одного Дымова. И никто не думал, что этот осьминог так ядовит. Поэтому вначале не приняли почти никаких мер. А когда у Павла Степановича появились симптомы отравления и кто-то заинтересовался осьминогом, оказалось, что это совершенно новый вид. Американцы даже окрестили его в честь пострадавшего - Octopus Dymovi [Octopus (лат.) - осьминог]. И вот что любопытно: это пока единственный представитель нового вида. Участники симпозиума, сколько ни искали на рифах Себу, второго экземпляра так и не нашли.

- Где сейчас этот осьминог? - спросил, зевая, Анкудинов.

- В Москве. Дымов привез его с собой: конечно, в заспиртованном виде.

- Надо будет посмотреть, - проворчал старый биолог. - Сейчас тевтологи наоткрывали столько новых видов головоногих - с ума можно сойти. А начинаешь проверять повнимательнее - некоторые виды уже описаны лет сорок назад.

- И часто попадаются среди осьминогов ядовитые? - насторожился Кошкин.

- Они, братец ты мой, все ядовитые, - успокоил Анкудинов. - У всех есть ядовитые железы, которые открываются в ротовую полость, в клюв. Но кусают осьминоги неохотно и очень редко. Так что вашему Павлу Степановичу просто посчастливилось... Правда, разные виды осьминогов ядовиты по-разному. В данном случае, судя по результатам, дымовский осьминог оказался ядовитым, как кобра. Исключительный феномен: ядовитые особи редко кусают одна другую...