Владимир Журавлев - Обыкновенные инопланетяне

Тут-то и раздался стук. Слабый, неуверенный, но тем не менее. Не веря в невозможное, он решил, что приперся какой-нибудь пьяный, прихватил черенок от лопаты и вышел.

На чистом свежем снегу стоял бледный, как только что из могилы, Ян Хэк и внимательно смотрел на палку в его руках.

— Не ожидал, — отметил старик тихо. — Значит, наших нет. Ушли давно-давно.

— Тебе не холодно? — брякнул он.

Наверно, правильнее было хотя бы поздороваться сначала. Но, во-первых, растерянность всегда вызывала в его организме странную реакцию. Во-вторых, у инопланетян не принято было здороваться, а он вместе с языком многому от них нахватался. Да и… как не брякнуть, когда видишь китайца, стоящего на снегу в сандалиях? Пусть не китайца, инопланетянина, но тем не менее в сандалиях.

— Не знаю, — признался Ян Хэк. — Болею сильно, не чувствую.

— Я думал, тебя бабушка Нико прибила, — признался он, пропуская гостя в дом. — Да и все думали.

— Пыталась, — улыбнулся старик. — Она всегда пытается. Неугомонная Айлия.

Айлия? Он не удивился. Ему и раньше казалось, что этих двоих связывает нечто большее, чем просто бегство из Арктура на Землю. Чем-то они были похожи. Оба такие загадочные. Ну да, оба старики, хотя про бабушку Нико язык не повернется так сказать. Прошлое их объединяло, вот что. Прошлая жизнь. Или жизни, кстати, в свете открывшихся поразительных обстоятельств.

— Я жил здесь когда-то, — подтвердил старик. — И Айлия. А Айлия, она такая… пока не убьет, не успокоится.

— Она тут стихи декламировала, — не сдержался он. — На испанском.

Ян Хэк задумался — и вдруг стал похож на кастильского гранда, седого, сгорбленного, но тем не менее гордого и грозного, как толедский клинок. Да он, наверно, и был таким. И есть, если на то пошло.

— Айлия, она красивая была, очень-очень. Как огонь. Поэтам нравилась, да. Стихи о ней писали поэты.

— Вы бессмертные, что ли? — снова брякнул он. — Бабушка Нико, если хочет убить, всегда убивает. А ты жив.

— Хотела, — покривился Ян Хэк. — Но желанием не убьешь, а заряд в смертобое не бесконечен, заряд подпитывать надо. И был бой. Так и получилось, что заряд оказался слабым…

Старик задумался. Осторожно потрогал грудь.

— Нет, заряд сильным был. Воля сильнее, вот правда. Одно дело нужно было завершить. Самое главное дело в жизни, главнее не бывает. И я, профессор Хэй Син, завершил.

Профессор улыбнулся ему ясно и спокойно и опустился на стул. Он только пальцами согласно крутнул. Значит, Хэй Син, что тут непонятного.

Потом они сидели и пили чай. Ночью, что чуть не вызвало у него слезы умиления. Он рассказал профессору, как произошел уход. Тот выслушал вроде бы спокойно, но чуть ли не физически ощущалось, как мощно и четко профессор обработал информацию.

— Открылась еще одна маленькая тайна, — отметил профессор. — Точки перехода — почему в плавнях. Если верить Худышке Уй — везде должны быть, но есть только в плавнях. А они подарок Крылатых властителей, вот как получается. Искусственные образования. Иаллованна дала, Кошка Мэй обратно забрала. Так просто все.

— Я вот думаю, — решился вставить он. — Если Крылатые принцессы такие сильные, что могут ломать границы миров — что им мешает установить на Арктуре… ну, царство справедливости?

— Что? — профессор чуть заметно улыбнулся. — Да мы и мешаем. Люди. Не желаем справедливости-то. Ты не желаешь. Я не желаю. Бабушка Нико — очень загадочная бабушка, но и она не желает тоже…

— Я желаю! — уверенно заявил он.

На этот раз он был твердо, как говорится, на сто процентов уверен в своей правоте. Как можно не желать справедливости, когда вокруг бесчеловечная жизнь? Когда чиновники беспредельничают, и вся мощь власти на их стороне? Как?! Уж он — точно за справедливость! Пусть придет Мэй Мао, взмахнет огненным крылом, сметет нахрен всю мерзость — он на колени за это перед ней встанет! Пусть придет огненнокрылая принцесса!

— Желаешь, да, — усмехнулся мягко профессор. — Но чего?

И он вдруг засомневался под его мудрым взглядом. Китайцы, то есть инопланетяне, тонко чувствовали неправду. С недавних пор начал чувствовать и он. В том числе, когда врал самому себе, такое вот поразительное свойство открылось через обычные тренировки. Если честно, если совсем-совсем честно… чего он желает на самом деле? Уж не того ли, чтоб его всего-навсего не трогали? А?

— Иаллованна — она мудрая была, — грустно сказал профессор. — Она спросила у мира, нужна ли. Услышала, что не нужна. И ушла великая повелительница, погасло летучее пламя, и умерла надежда…

— А Мэй Мао? — не удержался он.

— Кошка Мэй — талантливый организатор! — с огромным уважением признал профессор. — Она… слышит всех, да. Мы смеемся над ней, потешаемся даже, и за дело потешаемся, а она слушает — и делает так, чтоб все работали. Организует, да. Своего не добавляет, не требует. Каков мир есть — его и организует. Мэй Мао — то, что Арктуру нужно. А Иаллованна…

— Не верится, что Ики была Крылатой принцессой, — честно сказал он. — Не похоже. Такая простая девчонка. Была.

— Летучего пламени над головой искал? Крыльев? — снова усмехнулся профессор. — Но величие — оно не в пламени. Не в крыльях.

Профессор устало прикрыл глаза. Болезнь явно брала верх, и недолгое интеллектуальное усилие вымотало старика.

— Вам надо отдыхать! — спохватился он. — И лекарства!

Профессор отрицательно качнул пальцами:

— Уйду скоро. Говорим. Ты — ученик Кошки Мэй, обязан знать. Знай: мир твой — не единственный сущий…

— Я знаю уже…

— Знаешь. Но не все. Миры суть одно. Одни законы. Я, профессор психопатологии этносов Хэй Син, открыл-доказал!

— Белхалаш и господари? — не поверил он. — Здесь?

— И маскулины, — серьезно сказал профессор. — И законы Аркана. Арктур и Земля — одно. Я, Хэй Син, исследовал-понял!

— И убийцыАспанбека? Профсоюзные боевики, да? Что-то не видно.

— Будут, — тихо пообещал старик и прикрыл глаза. — И великие воины справедливости устают. Устают, мирной жизни начинают желать. А ее нет, мирной жизни-то…

Профессор не шевелился, и ему показалось даже, что тот умер прямо на стуле. Но старик снова открыл глаза.

— Все будет, — улыбнулся Ян Хэк. — Великий воин вернется. Выйдешь однажды, увидишь господарскую тварь на улице — и случится. Вернешься, вилы возьмешь — и убьешь господарскую тварь, чтоб на людей не выпускали. Скажут против господари — и господарей убьешь. Так будет. Убийцы Аспанбека — аватары законов мироздания самого, без них никак. Ты увидишь.

Профессор поднялся неожиданно легко.

— Вот и сказал, — облегченно повел пальцами старый боевик. — Больше ничто в мире не держит.

И шагнул к выходу. Прямо как был, в сандалиях на босу ногу.