.. жалко. "Все же, - думаю, - свинья ты, братец Лестел, порядочная. Одного щенка мог бы и подарить - убыток не большой". Плюнул я и решил сходить к Марку, у него всегда бутыль имеется. "Выпью,думаю,- немножко, авось полегчает". Прибрал я корзину со щенками, запер Дорис, дом закрыл и покосолапил к Марку. Посидел у него. Поболтали о том о сем. Между прочим, выяснил, что зря на свою Дорис грешил: на Иностранца, оказывается, ни одна собака в поселке ни разу не тявкнула. Чем-то он их, видимо, умел приворожить. Часок мы с Марком посидели, повспоминали разные загадочные случаи, и потопал я домой. Поздновато уже было, по еще довольно светло. Солнце только собиралось сматывать удочки и висело низко-низко, над самым лесом. Открываю калитку, захожу во двор, смотрю - Иностранец. Сидит на крылечке, дожидается, а рядом с ним небольшой серый мешок валяется. - Опять ты здесь, - говорю. - Ну что мне с тобой делать? Заметил он меня, вскочил, рванул свой мешок и высыпал содержимое на крыльцо. Солнце в это время как раз закатывалось, лучи так и чиркнули по крыльцу. Мне в первую секунду показалось, будто все крыльцо вспыхнуло, даже глазам больно стало. Пригляделся я и обомлел, стою и шевельнуться не могу - все крыльцо золотыми самородками усыпано. И каждый сияет, словно в кислотах вымытый. Я этого зрелища, наверное, до смерти не забуду. С минуту я так стоял и смотрел, и он стоял и на меня смотрел. Потом я понемногу пришел в себя. "Что за наваждение?" - думаю. Взял один слиток, чувствую - тяжесть, все, кажется, без обмана, а он ждет, смотрит на меня умоляюще. Вытащил я ему корзину со щенками. - Бери, - говорю. - Твои! Кормить их молоком надо, мясом и прочими продуктами. Он кивает - все, мол, понимаю, не волнуйтесь, а сам такой счастливый, словно не щенков у меня выменял, а чистые бриллианты. Мне тогда уже не до него было, стал я все с крыльца сгребать и домой перетаскивать, а Иностранец взял корзину под мышку и, поглаживая и лаская ее обитателей, не торопясь направился к лесу. Больше я его не видел. Потом уже в городе, когда в банк золото сдавал, подсчитали все, и вышло, что он мне больше чем на миллион приволок; как он умудрился такую тяжесть дотащить, уму непостижимо. Вот и выходит, что за четырех щенков мне миллион заплатили; кому расскажу - все смеются, не верят, а между тем это так! Я теперь в этих краях самый богатый человек. Лестел приосанился, смахнул воображаемую пылинку с дорогого охотничьего костюма, довольно усмехнулся и с некоторым пренебрежением посмотрел на походные куртки своих слушателей. - Впрочем, - заметил он, - у меня двенадцать сыновей. Каждый норовит хозяйством обзавестись. Им этого надолго не хватит. И вот что я думаю этому чудаку ничего не стоило отдать мне за щенков и десять миллионов. - Тебе сколько ни дай, все проглотишь! - со злостью сказал Саймон и бросил в костер охапку сырой травы. От костра повалил густой белый дым. Лестел громко чихнул. - Будет злиться, - сказал он. - Я всю жизнь бедняком прожил, а привалило счастье, так нечего завидовать. - А что же потом с Иностранцем стало? - спросил Хантер, желая смирить разгоревшиеся страсти. - Дальше ничего... Никто у нас его больше не видел, но зато той же ночью человек десять наблюдало, как за лесом, куда он уходил, голубой столб огня до самых звезд ударил, и светло было, как днем. Вроде, как ракета взлетела. У нас теперь многие думают, что это Иностранец к себе домой подался. Хотя, конечно, никакой он не иностранец, а человек из чужого мира. Я вот книжку читал, там тоже с Марса прилетали. Вот и он, наверное, откуда-нибудь с других планет. К нам, значит, в гости прилетал... - Лестел невесело усмехнулся и поднялся на ноги. - Я, пожалуй, пойду - дел куча,- сказал он.- Я теперь крупная шишка. Марк так даже стесняется ко мне заходить. Друг тоже... - Лестел устало вздохнул, повернулся и ушел в темноту леса. Хантер смотрел ему вслед и думал, что этот старик сегодня так же одинок, как некогда был одинок тот пришелец с далекой звезды, о котором он рассказывал. И кто из них больше выиграл или проиграл от той сделки трудно сказать. Сыновья Лестела спят и видят, как бы поскорее прикарманить папашины денежки. Друзья, кто из зависти, а кто из чувства собственного достоинства, как этот Марк, от него отвернулись. Почти никто Лестелу не верит, хотя об этом Иностранце и про золото можно услышать от многих. - Ох и здоров старик врать! И куда это я нож засунул? Хоть зубами банку открывай, - сказал Саймон, копаясь в рюкзаке. - Я уверен, он где-то нашел золотую жилу и своими россказнями пытается усыпить нас. Нет, меня не проведешь. Я здесь все переверну, а выясню, откуда у него столько золота. - Ни из одной жилы столько золота сразу не выкачать,- сказал Хантер.- На это нужны годы и техника. - А может, он его годами копил, а? Хитрая лиса. Хантер усмехнулся, но не стал спорить, ему было хорошо известно, что в этих краях на сотни километров вокруг никакого золота вообще не могло быть, а тем более самородного. Ландшафт не тот, как говорил в таких случаях один его знакомый геолог. И Хантер лег на спину, подложил под голову плащ и стал смотреть в черное бездонное небо, полное звезд. Где-то там, в сотнях миллиардов миль от Земли, рассекает пустоту крошка-кораблик, хозяин которого устало сидит у пульта управления. Светятся приборы, мерцают экраны, а рядом весело возятся на полу четыре пушистых комочка. Они повизгивают, прыгают, кусают друг друга, барахтаются. За годы пути они вырастут и превратятся в четырех здоровенных породистых псов, а пока вокруг звездолета - мрак, и только далеко-далеко, на самом краю бесконечности, звезды.
