Фрэнк Херберт - Создатели небес. Улей Хелльстрома

Хелльстром вспомнил об одной мысли, однажды уже мелькнувшей у него в голове: знакомые стены Улья могут сотни раз искрошиться и быть восстановленными, прежде чем Улей не исполнит своего предназначения, и его работники не возьмут контроль над всей поверхностью планеты.

Что за фантазия! Эти стены, возможно, простоят не более нескольких часов и никогда уже не будут восстановлены.

Задача установления спокойствия и придании уверенности работникам Улья никогда не казалась ему такой трудной, как сейчас. С неохотой Хелльстром жестом показал Салдо, чтобы тот начал говорить, с отвращением отмечая уверенность, которая ясно читалась в этом молодом человеке, что руководитель Улья разрешит все проблемы.

— Фэнси выкрала из запасника Улья бридинг-ампулы, — сказал Салдо. — Нет официальной записи…

— Но почему она их взяла? — перебил его Хелльстром.

— Чтобы бросить вызов вам, Совету, Улью, — ответил Салдо. Он очевидно полагал, что это глупый вопрос.

— Мы не должны торопиться с выводами, — заметил Хелльстром.

— Но она опасна! Она может…

— Пусть продолжает, не вмешивайтесь в ее действия, — сказал Хелльстром. — Возможно, она на самом деле выражает волю Улья.

— Пытаясь спариться с этим Перуджи?

— Почему нет? Много раз мы пользовались этим способом для получения свежей крови из Внешнего мира. Этот дикий Внешний мир преднамеренно выбрал Перуджи для нас. Он — живое доказательство успеха.

— Успеха какой ценой?

— Но ведь мы получаем сильных людей, ты знаешь это, мы нуждаемся в притоке новой крови. Возможно, Фэнси лучше любого из нас знает, как бороться с этой угрозой.

— Я не верю этому! Я думаю, она использует эту болтовню о рое как предлог, чтобы выйти из Улья. Вы ведь знаете, как она любит пишу Чужаков и их удобства.

— Это возможно, — согласился Хелльстром. — Но почему она хочет покинуть Улей? Я думаю, твое объяснение слишком поверхностно.

Салдо, казалось, смутился, выслушав этот упрек. На секунду он замолчал.

— Нильс, я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Я и сам до конца не понимаю этого, но поведение Фэнси нельзя так просто объяснить, как пытаешься ты.

Салдо вопросительно смотрел на Хелльстрома, будто что-то в нем могло дать ему ключ к пониманию. Что же было известно главному руководителю, чего не знали остальные? Хелльстром был потоком первых колонистов того самого первого, настоящего Улья. Уж не получил ли он особых наставлений от таинственного источника мудрости — о том, что делать в подобного рода кризисах? Внимание Салдо отвлекла деятельность слева от него: чашки с бульоном передвигались чуть вперед на конвейере, когда кто-нибудь брал самую крайнюю в ряду. Вокруг них ели другие работники, не обращая особого внимания на двух руководителей. Это было только естественно — не обращать особого внимания. Химические выделения указывали работникам, принадлежат ли новые посетители Улью или нет. Однако попади сюда Чужак, если работники не увидят его в сопровождении или если эти чуждые выделения не будут надежно скрыты, то незваный посетитель тут же будет отправлен в чан безголосыми работниками, которых беспокоила только необходимость удаления опасной массы протеина. Сейчас поведение всех работников казалось совершенно нормальным, но Салдо в этот момент ощутил то же чувство, что и Хелльстром ранее: Улей ранен, и рана глубокая. Можно было заметить скованность в походке — воинственность.

— Какие-то неприятности? — с заинтересованностью спросил Салдо.

«Да какая же сообразительность у этого молодого человека!» — подумал Хелльстром, переполняясь гордостью.

— Возможно, — ответил Хелльстром. Он повернулся, сделал знак Салдо следовать за ним и направился в коридор. Они свернули в первый же боковой проход и пошли прямо. Они быстро добрались до комнаты самого Хелльстрома. Войдя в нее, Хелльстром указал Салдо на стул, сам же устроился на кровати. «Ах, как же я устал!» — подумал Хелльстром.

Салдо послушно присел и осмотрелся вокруг. Он и раньше бывал в этой комнате, но при нынешних обстоятельствах это место выглядело очень необычным. Отличие это беспокоило, но он никак не мог точно определить, какое именно. Наконец он осознал, что это отличие заключается в приглушенном шуме, доносящемся из служебного туннеля за задней стеной комнаты. Полностью от шума нельзя было избавиться. Возможно, именно поэтому Хелльстром и отказался переехать в лучшую комнату. И еще в воздухе можно было ощутить слабые запахи тревоги. Все потоки надвигающегося кризиса фокусировались здесь.

— Да, возникли кое-какие осложнения, о чем никто из нас не знает, — сказал Хелльстром, начав с ответа на вопрос, который задал Салдо на пункте питания. — Это наша проблема, Салдо. Произойдут тревожащие нас события, и мы должны быть готовы справляться с ними в нужный срок. Как говорят Чужаки, мы должны свободно свисать. Ты понимаешь?

— Нет. — Салдо покачал головой. Какие события вы подразумеваете?

— Если бы я мог описать их, то к ним не подошло бы определение «неизвестное», — ответил Хелльстром печальным голосом. Скосив глаза, держа руки сложенными в замок за головой, Хелльстром бросил быстрый взгляд в сторону Салдо. Этот молодой человек вдруг показался таким же хрупким, как и Улей. Каким образом изобретательность Салдо может предотвратить надвигающуюся на них катастрофу? Салдо было только тридцать четыре года. Образование, полученное в Улье, дало ему показную искушенность в житейских делах, фальшивую суетность, невиданную во Внешнем мире. Наивность Салдо была наивностью Улья. Он не знал, что такое подлинная свобода, которую можно ощутить лишь во Внешнем мире. Он не знал, каково это по-настоящему быть диким. Только через книги и другие атрибуты системы образования Улья Салдо узнавал о безудержном, беспорядочном характере, который имела жизнь дикого общества за стенами Улья. Было бы только время, и Салдо мог получить такой же жизненный опыт, что и Хелльстром. Именно такого типа людей Улей и должен был посылать в кипящий котел дикого человечества. Но многое из того, что он узнает во Внешнем мире, будет являться к нему по ночами кошмарами. Как и любой специалист, отправляющийся во Внешний мир, он будет прятать эти кошмары в непроницаемой оболочке в глубинах своего подсознания.

«Точно так же, как и я сам окружил стенами самые худшие из своих воспоминаний, — подумал Хелльстром. — Хотя какой смысл отрицать существование подобных воспоминаний, стоя перед чаном? Они украдкой вылезали из неожиданных прорех в созданной защите».

Считая продолжительное молчание Хелльстрома упреком, Салдо потупил взор.

— Мы не можем знать обо всех вещах, что могут случиться с нами, но мы должны быть готовы к любым неожиданностям. Теперь мне понятно это.