Сергей Ким - Стражи Чёрной Скалы

Не срастается. Эти трупы относительно «свежие» — несколько дней от силы. По виду здесь были не только повстанцы, но и гражданские… Во всяком случае про некоторых лучше думать именно вот так нейтрально — «гражданские». Потому что если хотя бы на секунду задуматься о том, что вон те тела — это либо какие-то карлики, либо…

И это тоже твоя вина, Коннорс.

Наверняка ты и такому придумал какое-то оправдание, типа убей одного, чтобы выжили двое… Людоедская арифметика. И всё ради чего? Ради того, чтобы действительно лишь потешить своё эго «лучшего командира со времён Паттона»? Или способ продемонстрировать свою власть одного из уцелевших анклавов человечества по версии полковника Коннорса?

Буря над нашими головами стихала, её грохот сходил на нет и вновь послышались звуки близкой перестрелки. Ров, полный мертвецов, тоже подходил к своему концу. Навскидку — метров двадцать сплошь заваленные трупами…

Подошли к наклонной бетонной плите, которой оканчивался ров. Шум перестрелки был всё ближе.

Поднялись по ней наверх, залегли за бетонными обломками, осмотрелись.

А ситуация-то — паршивенькая. Я бы даже сказал — до паршивого паршивая.

Мы оказались в тылу у какой-то банды боевиков числом от силы в полдюжины рыл, ведущих вялый бой с невидимым нам противником. А самое плохое было в том, что прорваться мимо них незаметно не получалось. Нет, перебить этих «танго», да ещё и со спины — невелика премудрость, но вот их враги…

Нда. Не было печали, так сами залезли в западню.

Неожиданно где-то неподалёку грохнул мощный выстрел и в воздухе что-то засвистело. Над позициями боевиков в воздухе полыхнула яркая вспышка, осыпавшаяся вниз ливнем белых искр, оставляющих за собой дымные трассы. Спустя мгновение грохот взрыва оглушил меня, оставив в голове один непрекращающийся звон. Уши словно бы заложило толстым слоем ваты, все звуки доносились сквозь него с огромным трудом.

Воздух наполнился запахом чеснока и воплями горящих заживо людей — боевики буквально выкатились из своих укрытий, горя заживо.

Ах ты ж, дрянь… Это же «вилли пит», белый фосфор!

Крики умирающих «танго» доносились словно бы из глубокого колодца и постепенно затихали. В глубине повисшего в воздухе белого дымного облака замаячили три смазанных силуэта.

— Контааакт!.. — медленно и гулко протянул Дойл, ставя пулемёт сошками на кусок бетона.

Я перекатом ушёл вперёд, прячась за другой обломок и вскидывая к плече автомат.

Это были «штормовые стражи».

Они шли, как солдаты Вермахта из советских фильмов — размеренным шагом, в полный рост, цепью, с оружием у пояса. Двое с М4 — обычные «„джи-ай“», а вот тот, что в центре — настоящее пугало. Ручной пулемёт со свисающей лентой в руках, вместо стандартного армейского бронника — натуральные сапёрные доспехи со шлемом, больше напоминающим надетое на голову двадцатилитровое ведро.

Рыцарь, мать его. Элитный джаггернаут.

Сейчас Дойл хлестнёт по ним очередью, прижимая к земле… Правый метнётся в то укрытие, и мне его не достать, а вот левый…

Дойл ударил очередью из пулемёта, и фланговые «стражи» бросились врассыпную. Одна моя пуля попала «„джи-ай“» в левое плечо, развернув и опрокинув его на землю. Вторая ударила в бок, не пробив бронежилет, а третья вошла ему в подмышку. Всё, этот не жилец…

Перевёл взгляд на правого — тот уже оседал на землю с неестественно заломленной головой. Хорошая штука — американская кевларовая каска, от пули уберегла… Но сила удара оказалась такова, что шею «джи-ай» сломало.

А вот джаггернаут умудрился выдержать сразу несколько попаданий пуль и даже не свалился на землю. И лишь сосредоточенным огнём четырёх стволов удалось прогрызть его броню и прикончить, да и то финальный аккорд поставил Си Джей, пробив массивное бронезабрало винтовочной пулей.

Когда всё стихло, я вышел из укрытия и двинулся вперёд.

В воздухе витал стойкий чесночный запах — говорят, что «вилли пит» пахнет именно им, а не жжёными спичками. Не знаю, мне с ним сталкиваться не приходилось — только рассказы слышать.

Даже навидавшись покойников самой разной степени изувеченности, я старался лишний раз не смотреть на сожжённых «танго». Ничего человеческого в них уже просто не было — просто обугленные до самых костей куски плоти. И что самое зловещее их одежда была практически нетронута: рукав куртки цел, а из него торчит кость с ошмётками плоти…. Бррр!

Подошёл к трём мёртвым «стражам» — на двоих были балаклавы с грубо намалёванными черепами вместо лиц, у «джагга» такой же череп был нарисован на забрале. Как там их назвал Махоуни? «Зулусы», кажется? Типа отборной гвардии, ага…

Почему-то возникло спонтанное желание расколотить это бронезабрало с черепом вдребезги — с прикладом от «калаша» это, пожалуй, даже можно было провернуть… рядом валялись привычные «эмки», но я уже не спешил менять уже порядком подзабытый в использовании русский автомат на творение американских оружейников… На фиг. Это ж как велосипед — раз научился и больше уже не забудешь. А стрелять прямо в буре или бить прикладом по нынешним условиям — очень даже неплохо…

Меня похлопали сзади по плечу. В первый момент я было дёрнулся, но почти сразу же успокоился — это был всего лишь Юрай.

— Садж, ты в порядке?

Звон в ушах постепенно проходил, слух восстанавливался.

— Что будем делать? — спросил подошедший Дойл, кладя пулемёт на плечо.

Я провёл ладонью по лицу.

— Собираем боеприпасы и уходим.

— Не нравится мне, что «стражи» артиллерией начали бить, — сдвинув бейсболку на затылок, почесал лоб Си Джей.

Мне тоже. Мне тоже…

Над городом гремела канонада сильного боя.

В стрекотание автоматов и пулемётов вдалеке, вплетался грохот раскатистого стаккато автоматических пушек и грохот артиллерии. В воздухе мелькнула даже пара вертолётов, ведущих огонь по земле из пулемётов и ракет. К небу поднималось несколько столбов дыма — скорее всего, от какой-то подбитой техники.

— Кажется, Махоуни решил начать всё сегодня, — произнёс Юрай, когда мы залегли на одном из барханов, нависающей на улицей… А хрен её знает, как она называется.

— Кажется, Махоуни решил начать всё без нас, — поддакнул Си Джей.

— Или не он так захотел, а ему пришлось это сделать, — пробурчал Дойл.

И после этого, как всегда, возникает лишь один вопрос — что делать дальше?

Вся наша жизнь — это сплошная череда выборов, больших и малых, судьбоносных и нет… Дорогая, полная развилок. И тупиков тут вообще-то почти и нет — просто часто ты можешь идти лишь вперёд. Выбора нет, но в то же время он есть — остановиться или идти вперёд.

— Что в эфире? — спросил я.