Олег Рыбаченко - Лев-попаданец.

Вот и теперь, попробуй доказать, что ты не трепка. Соберись, и разогни стан.

Помни об Родине, об долге, и чести настоящего советского пионера.

Себя теперь уже не было жалко. Но и погибать все равно не хотелось. Вот иное дело выжить - выжить любой ценой, чтобы затем вернуться и победить. Вот для этого священного долга и забудь пионер про жалость к себе! Вырви, напрочь, выкинь подобное из головы!

Насилье точит сталь,

Но злобы власть не вечна,

Душой витязь крепче стали стань!

Когда тверда рука и цели человечны,

Ты сокрушишь засилья ад сталь!

Олег прошептал сам себе. Хотя эта пафосная бравада, выглядела в данной ситуации, как-то отстранённо, потому что почти ничего, кроме добавки боевого настроя, не могла изменить.

А уже стало заметно светлее, проклюнулись первые лучики встающего солнца. Еще слишком робкие, чтобы подарить реальное тепло, но зато бодрящие, как любой свет.

И тогда Олег очень тихо, сочиняя на ходу, запел;

Мне галстук на шею вчера повязали,

Под горн, барабан мы шагаем в строю!

Торжественно клятву - читаю я в зале,

И песню о славе Отчизны пою!

Учила нас партия: чести, любви и отваге,

Коль ты пионер, то не смей: оробеть, отступать!

Хоть путь наш тяжел, под ногами зияют овраги,

Служи своей Родине преданно - чти свою мать!

Тружусь и учусь я, не ведая скорби и лени,

Я знаю советской стране - наши дети нужны!

У нас два великих Отца: Сталин мудрый и Ленин,

Забота у них, чтобы люди не знали нужды!

Но вот слышен грохот, и яростный рев самолетов,

Случилась беда - Россию напал супостат!

Дома разрушают и гибель детей от налетов,

И дыма клубы и вороны над трупом парят!

Ну что пионер, и тебе ведь нельзя отсидеться,

Хоть руки малы, но винтовку с любовью сожмут!

Горячее юное, мальчика русого сердце,

Суров и опасен советского воина труд!

Хоть нету сапог и по снегу шагают босые,

Совсем еще дети, винтовка в руках тяжела!

А села и рощи настолько красивы родные,

Ведь наша страдает в мученьях жестоких страна!

Вот танки ползут, дула - пасти драконов,

Нас мало, мы голодны, ноги жжет снег!

И нет у фашистов ни совести, права, законов,

Не значит для них ничего - слово: друг-человек!

Но мы пионеры, не будем подонкам сдаваться,

Для нас страх не ведом, в атаку помчали - ура!

Гранаты бросаем - расплющены башни как яйца,

И бой продолжался в полуночи и до утра!

Противник разбит, от столицы отброшен,

А мы наступаем, стремительно прем на Берлин!

Народы Европы в свободе нуждаются тоже,

И свет коммунизма, охватит сиянием мир!

В полголоса песню подхватили остальные девчонки, из них уже не меньше десятка отключались, но подруги подхватывали, некоторое время волокли, а давая время придти в себя.

Мальчишка-пионер, ощутил, как уже лучи солнышка начинают греть и не заметил даже, как и когда они выбрались из уже начавшей подтаивать, мокрой ледяной каши на ровно выложенную каменную осыпь.

Гитлеровские псы волки-оборотни порыкивали и повизгивали. Пускали слюни, занимая положенные места. Строились хищника в шахматном порядке вокруг подобия бастиона. Наверху пулеметные вышки, колючая проволока, охранники в бронежилетах.

Олег машинально прикинул: шанс на побег минимальны, это небольшой форт в котором можно держать упорную оборону. А вот следующей мыслью мальчишка стало - спасён! И он и девушки, похоже, разбив в кровь ножки, добрались все, никто не погиб!

Больше ни о чём, думать уже не хотелось: самым важным стало, то, что они, кажется, дошли и несломленный пионер стоит на ногах!

Иногда и азбучное выживание становится достижением сопоставимым с подвигом Геракла.

Вереница очаровательный, с окровавленными ногами пленниц ныряла в узкие автоматические разъехавшиеся ворота, массивного форта. Оттуда уже веяло приятным теплом.

А перед самым входом в каземат несколько громадных охранников с громоздкими штурмовыми карабинами, снимали с девушек верёвки и грубо поторапливали красоток, пинками, щипками и толчками. Из коридора падали, хаотически приплясывая колеблющиеся отсветы прожекторов.

Внутри и в самом деле куда теплее, чем снаружи. Как говорил Иван Грозный - лепота!

Но не слишком следовало расслабляться.

От верёвок на руках у девчат и мальчишек остались сине-багровые следы. А пинок заставил слететь пионера с разбитых, онемевших ног, если бы Галина не подхватила, стремительно повернувшись, падающего Олешку и не потащила братцы к соломенной подстилке. Не все-таки и у фрицев есть милосердие, навалили немного, чтобы пленницы смогли отогреться. Высохшая солома оказалась навалена просто вдоль стены в сильно освещенном зале. Без окон разумеется, но зато с железобетонной крышей над головой. А на другой стене тут и там до боли в глазах ярко горели понатыканные в расщелины камня большущие лампы. На тюрьму, во всяком случае - киношного или литературного типа, с её полумраком, это помещение ничуть не походило.

Но конечно пленницы не слишком привередничали, стремились занять места и отключиться в тепле. Немного пахло озоном...

Олег даже не сел, рухнул "стремительным домкратом", и позабыв героический образ, не выдержал, жалостливо застонал. В тепле к обмороженным ногам вернулась боль.

Обеими, красными с посиневшими ногтями руками вцепился себе в ступни. Они стали белые с фиолетовым отсветом. Мальчишка-пионер закусил разбитую губу, испугано повёл вокруг себя, мутным от страданий взглядом.

Неутомимая Ангелина прохаживалась по рядам и активно массировала подошвы, наиболее обмороженным, как правило, городским девчатам.

Она видимо хороша знала свое дело, тем более живя в тундре знала много и имела огромный медицинский опыт.

Севшая рядом Галина, тоже активно растирала себе девичьи, не утратившие несмотря на многочисленные ушибы и ссадины ноги. И ей досталось, хотя конечности выглядели не так ужасно, как у Олега. Видя растерянность брата, она покачала головой и предложила:

- Дай я тебе их разотру отмороженное. Нас учили, как это делать в тяжелых случаях.

Галина толкнула брата и продолжила:

- Просто закрой глаза и лежи на спине. Будет немного больно, но все кончиться отлично!

Олег так и сделал, с трудом повернувшись на спину. Она тоже болит, но солома мягкая и еще можно терпеть. Воительница, взяла в ладони обмороженные ноги мальчика и принялась, их массировать. Сочетая движения ладоней с горячим дыханием.

Олег расслабился, уже через минуту ощутил покалыванье... а потом, черт побери - боль. Волна страданий нарастала... ширилась и становилась бурной... острой... непереносимой... Словно под подошвами полыхнул вулкан!!!

Галина, видя, как скривилось у брата лицо, а его раскрывшихся голубых глазах, буквально заискрило, подбодрила: