Пол Андерсон - Странник. Зима Мира

Энциклопедические определения! Случалось ли их составителю самому побывать в такой буре?

Молния прорезала темноту, громыхал гром. В отсвете вспышки Шон заметил, как на него валится вырванное с корнем дерево, и еле успел откатиться в сторону. Ветры хлестнули по рубашке.

— Илалоа! — закричал он. — Илалоа!

Она прижалась к нему, и он прикрыл ее своим телом. Корпус корабля вибрировал, и эта вибрация пронизывала все: кожу, кости, мозг. При свете очередной вспышки он заметил Тревильена, продирающегося через парк, волоча за собой Никки. Раздался женский вопль. А потом грохот металла заглушил все человеческие голоса.

Индуктивные токи… Он почувствовал, как нагревается под ним земля. Запахло горелой травой. Нельзя здесь оставаться! Земля снова дернулась, качнулась в сторону, а затем поднялась вверх, сокрушительно ударив его по ребрам. Это изменения гравитации.

— Поднимайся, Ло, поднимайся, — прохрипел он.

Они поползли вперед, цепляясь друг за друга. В темноте вокруг что-то грохотало, ревело, визжало и скрежетало хаотично. Из какого-то забытого уголка памяти пришло знание. Внутри полого заряженного проводника электрическое поле не возникает. Молнии били между деревьями, но все деревья уже повалило. Пожар, ведь может вспыхнуть пожар!

Корпус снова качнуло, и Шон покатился наземь. Обломанные ветки разодрали кожу. Он, пошатываясь, поднялся на ноги, хватаясь за Илалоа — та каким-то образом удержалась на ногах. Они перелезли через упавшее дерево.

Снова появился слабый свет — в воздухе заплясали голубоватые шаровые молнии. Среди тьмы мелькнуло белое, словно высеченное из камня лицо Илалоа. В нем не было страха, а проступало что-то другое, непонятное Шону.

Мимо крошечным солнцем пронеслась шаровая молния. Он почувствовал, как поднимаются дыбом волосы, свечение на несколько секунд ослепило его.

Кто-то натолкнулся на Шона. Мальчишка с перекошенным от страха лицом.

— Сестренку не видели? Где Джейни? — за бесконечным металлическим ревом слов было почти не слышно.

— Идем с нами, — Илалоа протянула руку, но мальчишка вывернулся и исчез. Шон успел заметить боль в ее глазах, потом снова сомкнулась тьма.

Сила тяжести чудовищно изменилась. Шон повалился на колени, сползая по горячей стали, затем его грубо притиснуло к стене. Илалоа все еще была рядом, вцепившись в него.

Над головой повисла еще одна шаровая молния. Шон заметил, как к ним пробирается человек с обезумевшим от ужаса лицом, из разинутого рта капала слюна.

— Аббат! Аббат Роберто! — заорал Шон, пытаясь перекричать раздирающий грохот металла.

Тот все приближался. Илалоа взвизгнула, увидев у него в руке нож. Аббат взмахнул им.

— Ведьма! Проклятая убийца, ведьма, это твоих рук дело! — прошипел аббат и замахнулся.

Илалоа перехватила руку с ножом, но аббат ударил ее свободной рукой, сбив наземь.

В глазах у Шона потемнело. Он перешагнул через скорчившуюся на земле Илалоа и ударил аббата коленом в живот. Тот накинулся на него, хватая ртом воздух. Шон перехватил опускающуюся руку и вырвал нож, а когда аббат ткнул его пальцами в глаза, заколол того.

Шаровая молния взорвалась огненным дождем, ярко осветив сотрясающиеся стены. Шон упал на колени рядом с Илалоа, прижимая ее к себе…

Могучая рука швырнула Тревильена через весь отсек, он скользнул по вибрирующей стене и ударился головой о ствол дерева. Когда он пришел в себя, Никки отчаянно прижимала его голову к груди. Собрав все силы, заставил боль отступить.

— Пошли, — слова были погребены под железным грохотом. — Пошли отсюда!

Никки помогла ему встать, и они медленно побрели вперед, сквозь скрежещущий, звенящий полумрак. Краткие вспышки молний выхватывали из темноты поваленные стволы, сломанные ветви, скрюченные тела. Раненых почти не было.

А они неплохо справляются с этим, подумал Тревильен, без раздумий, не паникуя, поспешили на посты по аварийному расписанию.

Показался выход из парка. Никки споткнулась, он подхватил ее, прижал к себе. Какое-то мгновение в беснующемся полумраке они смотрели друг на друга. Затем взорвавшаяся шаровая молния залила все вокруг адским сиянием, и в этой вспышке он увидел ее лицо, выписанное на фоне тьмы, устремленные на него глаза, приоткрытые губы, развевающиеся на ветру волосы.

Грохнуло так, словно наступил конец света. И он поцеловал ее.

Поцелуй был долгим. Наконец они оторвались друг от друга, еще не вполне понимая, что происходит, и бросились на мостик в рубку.

Над астронавигационным пультом висел фонарь, — круг света и спокойствия, островок среди огромного моря тьмы. Свет от пультов падал на покрытое ссадинами лицо Йоахима. Увидев Тревильена, он проревел, перекрывая доносившийся грохот:

— Вот и ты! Во имя космоса, что мы можем сделать?

На мгновение Тревильену пришла в голову горькая мысль: на Соле уже около ста лет известна основа процессов, протекающих в вихре. Но эти скитальцы, для которых такое знание могло быть жизненно важным, так ничего и не знают.

— Пропусти меня к приборам! — проорал Тревильен.

Снаружи была полная темнота — обзорные экраны вылетели, но приборы все еще работали. Стрелки дергались, как сумасшедшие. Гравитационный потенциал, электрический потенциал, градиенты, магнетизм, вращения, частоты, амплитуды — он охватил все это одним быстрым взглядом, и натренированное подсознание сработало.

— Мы все еще на краю, — крикнул он. — Но нам нужно вырваться отсюда. Идет вибрация на резонансных частотах корабля, нас может разнести на атомы!

Ему вторил визг металла.

— Если мы попадем в одну фазу с основной пульсацией пространства… Связь с машинным отделением еще есть?

Йоахим кивнул.

— Отлично. Импульс на гипердрайв, синусоида, сейчас, вот параметры, — Тревильен нацарапал на странице бортжурнала несколько строк цифр.

Йоахим выдернул листок и застучал по клавишам аварийного телетайпа.

Корабль взвыл! Палуба вырвалась из-под ног Тревильена, он повис в бесконечном падении во тьму. Затем гигантская рука швырнула его о стену. Он вывернулся в воздухе, повинуясь заученному рефлексу, и приземлился на ноги. Удар за ударом сотрясал корабль. Палуба изгибалась. Он услышал, как хрустят переборки…

— Никки! — заорал он, протянув руки в темноту. Корпус корабля звенел, как огромный колокол. — Никки!

Ревущий гром прокатился по кораблю. Палуба стонала, словно по ней неслась целая армия всадников. Воинственный боевой клич заглушил все кругом.

И стих.

Резавший уши визг металла, становился все тише, тише… Уж не смерть ли это, подумал он, прислушиваясь к затихающему стону. Казалось он повис вне времени, вне пространства. Вокруг была непроглядная ночь. Он вгляделся во мрак, даже не зная, а может ли он еще видеть, и вдруг услышал вокруг себя крики людей.