Пол Андерсон - Странник. Зима Мира

Донья говорила, что мысль о том, что они сами будут подвергаться нападениям, не потрясет их.

— Расскажи нам еще, — попросила Дераби. Голос ее звучал ровно, однако в свете умирающего костра Джоссерек увидел, как она протянула вперед руку и прикоснулась к щеке внучки.

Он начал говорить, и они внимательно слушали его, пока не поднялась поздняя луна. Они засыпали его вопросами — в основном, толковыми. Но все они касались тактики: как можно мечом сражаться против бароммианцев, одетых в латы и с копьем в руках? Нельзя ли заманить вражеские эскадроны в зыбучие пески, каких много по берегам мелководных рек? И как насчет воинов, прячущихся в траве с ножами, чтобы перерезать сухожилия коням?.. Джоссерек не услышал ни одного вопроса, хотя бы как-то касающегося стратегии или возможности поражения.

Под конец, когда люди начали зевать и разошлись по своим палаткам, Тамавео пригласил киллимарейчанца в свою. Донья с Кроной скрылись вместе в темноте ночи. Джоссерек отметил, как этот человек, будучи старшим мужем, взял бразды управления в свои руки в этой особенной семье — в других эта роль принадлежала женам. Хотя «взял бразды в свои руки» — не точное выражение в обществе, где ничто не могло управлять человеком, кроме него самого. Может быть, больше подойдет «взял инициативу»? Несмотря на ночь, его сожители были рады ему, хотя остальные семьи выражали добродушное разочарование.

В палатке при свете бронзового светильника Тамавео спросил с той непосредственностью, с какой жители Рогавики разговаривали между собой:

— Человек из Сверкающей Воды, ты делаешь нам много добра. Могу я в свою очередь подарить тебе вот это? — Он развязал на груди плащ из тяжелого южного шелка, отороченный мехом, как это было принято у северян.

— Зачем… да, вы очень добры, мне очень приятно, — ответил Джоссерек, ему никак не удавалось подобрать слова благодарности на местном наречии за такой необычный и дорогой подарок. Он искренне был благодарен — подарок был великолепен. — Э-э… чей это белый мех? Я никогда не видел такой шкуры.

— Это горная кошка, — ответил Тамавео.

— Гм-м! — Джоссерек на мгновение вспомнил тех маленьких диких кошек, которые, очевидно, являлись сородичами домашних животных в домах Киллимарейча. Но их шкура была камуфляжного темно-коричневого цвета. — Это… — проклятье, он не знал, как перевести слово «альбинос».

— Конечно, зверя убили зимой, — с гордостью заметил Тамавео. Наверное, тогда этих зверей труднее поймать, поэтому их шкура и ценилась так высоко.

По какой-то причине Джоссереку долго не удавалось заснуть. Он лежал, размышляя над тем, что увидел. Он встречал кошек по всему миру. Ученые выдвинули теорию, согласно которой люди держали кошек до наступления ледника, и они были распространены повсеместно — многое подтверждало эту теорию. Но он не знал, что цвет их меха может меняться в зависимости от времени года, как это делали горностаи или полярные зайцы.

Значит, горные кошки были новым видом… А что значит «новый»? С течением бесчисленных тысячелетий, когда климат претерпевал большие изменения с наступлением с полюсов ледников, естественный отбор мог привести к поразительным результатам. Да и генетические изменения — в популяции, отрезанной от остальных представителей своего вида… Джоссерек вспомнил остров, где у всех людей было по шесть пальцев на руке. Или черная кожа, белоснежные волосы, карие глаза Малвен Роа с острова Ики… «Что ж, я не ученый, занимающийся вопросами наследственности. Я просто кое-что читал, главным образом после того, как стал работать в китовом патруле, и узнал о многих удивительных вещах…» — Вскоре он уснул. В его снах гулко трубили слоны, не похожие на тех, что он видел в тропическом Ованге или Эфлисе. Они были волосатые, с огромными изогнутыми бивнями. И топали они по тундре, покрытой ледяными торосами.

…Донья пришла ночью. На рассвете, когда в тумане уже слышались голоса охотников, она — отвела Джоссерека в сторону и сказала:

— Проводница Крона закончила здесь свои дела и теперь собирается пойти на стоянку Данхет. Это нам по пути — особенно, если мы хотим, чтобы наши известия распространились как можно дальше. Поэтому я предложила ей присоединиться к нам. Ты не против?

— Нет, конечно, — ответил он и остановился в нерешительности. — Чем она занимается?

— А ты что, не знаешь? Она ищет мудрость. Поэтому и не принадлежит ни одной семье или Братству, свободно путешествует повсюду, учит людей или помогает им в обмен на гостеприимство. Это благородное призвание для тех, у кого достаточно сил, чтобы следовать ему.

«Что ж, — подумал Джоссерек, — это на некоторое время внесет некоторое изменение в мои отношения с Доньей. С другой стороны, меня заинтересовала эта женщина. Да и имею ли я вообще право голоса в этом вопросе?»

— Каким образом она оказывает помощь? — спросил он. — Я имею в виду, ведь вы вчера наедине о чем-то долго беседовали. Я уверен, что либо она рассказала тебе об этом, либо ты могла сама догадаться. Может быть, мне тоже следует знать — хотя бы для того, чтобы не ляпнуть чего-нибудь невпопад.

— О, все очень просто, — безразличным тоном ответила Донья. — У той девушки неплохие перспективы выйти замуж. Оба ее отца занимаются торговлей и могут дать за нее хорошее приданое. Поскольку отцовство после того, как у женщины появляется второй муж, определить почти невозможно, жители Рогавики обычно считают отцом ребенка обоих мужей. Она развлекалась, как и другие девушки, и с ней случилась беда.

Джоссерек уже знал, что в основе местных нравов лежит стерильность, часто встречающаяся среди взрослых. Наряду с забавами и играми многие девушки, по достижении брачного возраста, вступали в свой первый брак. Молодые пары жили несколько лет под присмотром родителей, прежде чем завести ребенка.

— Это… — Джоссереку пришлось перейти на арваннетианский. — Позор?

Донья кивнула.

— Если бы незамужние девушки стали бы рожать детей, как жены, то вскоре нас стало бы так много, что изменилась бы наша жизнь, верно?

— Могут ли они воздержаться от этого?

— Конечно, нет. Они ведь люди.

Еще одно доказательство того, что жители Рогавики недалеко ушли от домашних животных.

— Но кто теперь захочет ее взять, чем-нибудь помочь, разрешит жениться на ней? Ей остается либо бежать отсюда, либо становиться шлюхой в полном смысле этого слова, или еще чем-нибудь в этом роде.

— Что же теперь ей делать?

— То же, что делают все. Но дело в том, что она еще совсем ребенок и слишком сентиментальна. Поэтому Крона и провела здесь несколько дней, пытаясь успокоить ее.

— Каким образом?

— Ну, чтобы она показала всем ребенка, когда он родится. А что же еще делать? — Донья улыбнулась. — И рассказать обычную историю, что он — результат случайной связи с южанином, потому что тогда никто не захочет его воспитывать у себя и все согласятся, что его нужно убить. — Она отвернулась. — Эй, неужто нам больше нечем заняться, а?