Фрэнк Херберт - Барьер Сантароги

Дорога, мрак ночи, руль, нога на акселераторе — все это навалилось на его сознание с беспорядочной последовательностью. Дейсейн нажал на тормоза, резко сбрасывая скорость. Он ощущал каждый нервный импульс. Закружилась голова. Дейсейн вцепился в руль, сосредоточившись лишь на управлении грузовиком. Постепенно его чувства приходили в порядок. Он сделал глубокий дрожащий вздох.

«Реакция на наркотик, — сказал он себе. — Нужно сказать об этом Селадору».

Портервилль предстал перед ним той же унылой улицей, какой он ее запомнил: машины, стоявшие возле таверны, одинокий фонарь рядом с затемненной заправочной станцией.

Дейсейн остановился рядом с телефонной будкой, вспомнив шерифа, который допрашивал его здесь, ошибочно приняв его за сантарожанца. «Может, он не намного уж и ошибся», — подумал Дейсейн.

Он сообщил телефонистке телефонный номер Селадора и стал ждать, нетерпеливо постукивая пальцами о стенку. В трубке раздался едва слышный тонкий женский голос:

— Приемная доктора Селадора.

Дейсейн проговорил в трубку:

— Говорит Джилберт Дейсейн. Соедините меня с доктором Селадором.

— Мне очень жаль, но доктора Селадора нет — он обедает вместе с семьей. Может, вы хотите что-нибудь передать ему?

— Проклятье! — Дейсейн уставился на телефонную трубку. Он чувствовал раздражение. Ему пришлось доказывать себе, что вообще-то у Селадора не было никаких причин ожидать его телефонного звонка. Там, в Беркли, жизнь продолжает идти своим чередом.

— Так как, сэр? Вы будете что-то ему передавать? — повторил звонкий голос.

— Передайте ему, что звонил Джилберт Дейсейн и что я отправил один образец для химического анализа.

— Образец для химического анализа. Хорошо, сэр. Это все?

— Да.

Дейсейн несколько неохотно повесил трубку. Он внезапно почувствовал себя покинутым — один здесь, и никому во всем мире нет дела до того, жив он или мертв.

«Почему бы не послать их всех подальше? — говорил он себе. — Почему бы не жениться на Дженни и не послать весь остальной мир к чертям собачьим!»

Эта мысль показалась ему чрезвычайно привлекательной. Он чувствовал, что, если он вернется в долину, ему ничто не будет угрожать. Сантарога манила его этой безопасностью. Там, в долине, действительно его ждет беззаботное существование.

Вместе с тем где-то таилась опасность. Дейсейн ощущал что-то, смутно движущееся в темноте… Он потряс головой, раздраженный игрой в кошки-мышки и разного рода трюкачествами, которую вело его сознание с ним. Снова химеры!

Он вернулся к грузовику, нашел в багажнике банку, где хранились спички. Он высыпал спички, бросил в банку то, во что превратился сандвич, закрыл ее, завернул в остатки картонной коробки и оберточной бумаги, перевязал все это леской и надписал адрес Селадора. После этого составил сопроводительное письмо на странице, вырванной из блокнота, где подробно описал свою реакцию на наркотик, очередной несчастный случай на озере и собственные впечатления от группы — стену, которую они воздвигли, удерживая его на некотором расстоянии от себя, ужас в глазах и голосе Дженни…

От усилий, которые потребовали от него воспоминания, у него разболелась голова. В портфеле он нашел конверт, написал адрес на нем и запечатал.

С чувством удовлетворения Дейсейн тронулся с места, свернул в одну затемненную боковую улочку и остановился у обочины. Он запер кабину, забрался в багажник и развалился, собираясь проспать до утра, когда начнет работать почта Портервилля.

«Они не могут контролировать и здесь работников почты, — внушал он себе. — Селадор должен получить образец Джасперса… и мы вскоре узнаем, что же это такое».

Он закрыл глаза, и его веки как бы превратились в экран, на котором развертывался сюжет некоего фантастического фильма: съежившаяся от страха Дженни, кричащая, умоляющая его о чем-то. Смеющийся Селадор. Он видел гигантскую фигуру самого себя, Дейсейна, он стоял неподвижно, связанный невидимой силой, подобно Прометею, глаза его горели, и дыхание было тяжелым от прилагаемых усилий.

Он широко раскрыл глаза.

«Грезы наяву!»

Ему грезилось, что он на перевале!

Колеблясь, Дейсейн закрыл глаза. Темнота… но в этой темноте слышался один звук — смех Селадора.

Дейсейн прижал ладони к ушам. Смех превратился в звон колоколов, отбивающих медленный и… печальный звон. Он открыл глаза. Звон исчез.

Он сел и, не закрывая глаз, передвинулся в угол кузова. Похолодало, и чувствовался сильный мускусный запах. Он обнаружил спальный мешок, залез в него и стал чего-то ждать с открытыми глазами. Где-то снаружи стрекотал сверчок.

Медленно он начал погружаться в сон. Веки опустились, потом он снова широко раскрыл глаза.

«Сколько же еще будет длиться действие Джасперса? — подумал он. — Разумеется, все это — результат действия наркотика!»

Он закрыл глаза.

Откуда-то донесся отдаваемый эхом шепот Дженни: «О Джил… я люблю тебя. Джил, я люблю тебя…»

Он уснул с этим голосом, продолжавшим нашептывать ему любовные признания.

Дневной свет проник в сознание Дейсейна в тот момент, когда он, абсолютно отрешившийся от всего, уставился в металлический потолок кузова грузовика. Ему был знаком этот потолок, но некоторое время он не мог связать его с каким-либо местом в пространстве. Голова болела, плечо ныло. Потолок… такой знакомый потолок…

Раздался звук автомобильного сигнала. Это вернуло его к реальности. Он откинул края спального мешка и вылез из грузовика в серый ненастный день. На подбородке появилась щетина. Во рту стоял кислый вкус.

Проходившие два школьника уставились на него и о чем-то зашептались.

«Ну и видок, наверное, у меня», — подумал Дейсейн. Он посмотрел на свою одежду. Она была помятой и сморщившейся, словно он плавал в ней, а потом уснул, и во время сна она высохла. Дейсейн улыбнулся про себя, подумав, что все именно таким образом и обстояло на самом деле.

Он залез в кабину, развернул грузовик и выехал на главную улицу, потом проехал вниз до здания с табличкой «Почтовое отделение».

Служащий сначала обслужил девочку, которая отправляла куда-то посылку со сладостями, а потом прошел за решетчатую перегородку, чтобы взвесить пакет и письмо Дейсейна. Это был высокий мужчина, с бледной кожей, черными волосами и бегающими туда-сюда осторожными голубыми глазами. Он недовольным тоном сказал Дейсейну:

— С вас восемьдесят четыре цента за бандероль и пять за письмо.

Дейсейн протянул долларовую купюру.

Служащий дал ему сдачу, потом еще раз посмотрел на пакет.

— Что в этой бандероли, мистер?

— Образцы анализов для нашей лаборатории, — ответил Дейсейн.

— Ясно.