Валентин Бабакин - Путь Анубиса

– Мы пред врагом не спустили славный Андреевский стяг…, – запел он, было, вновь и осекся. Горячий ветер ударил в лицо.

Кровавое закатное солнце пробилось через тучи, обливая лучами выжженную огнем котловину.

– Батя!!! – прорезал звенящую тишину отчаянный вопль. Степан увидел вдалеке бегущего по горячей земле Вовку.

Они искали Василия до темноты. Исходили вдоль и поперек котловину. Все было тщетно.

Из-за горизонта медленно выползла равнодушная луна.

– Хватит Вован, – устало произнес Степан. – Уходить надо. Сгорел твой батя в адском пламени. Себя не пожалел, а тварь уничтожил. Что-то он узнал такое и навстречу смерти пошел. Шибко крутой он у тебя. Уважаю.

– Он не умер. Нет, – мотнул головой Вовка. Не верь в смерть человека, пока не увидишь его мертвым. Так говорил Джафар.

– Не так, – мотнул головой Степан. – Не верь в смерть человека, даже если увидишь его мертвым. Это по-нашему. Пошли Вован.

– Подожди. Я хочу еще здесь побыть.

Вовка устало присел на теплый камень. Степан потоптался рядом недолго, а затем уставшие ноги его сами подогнулись. Он прилег спиной на землю, подложив обе ладони под голову, и уставился в звездное небо.

В полной тишине потянулась минута за минутой.

– Все еще впереди, – произнес Вовка после долгого молчания.

– Что впереди? – спросил Степан.

– Все впереди. Вся буря впереди. А это был только первый порыв ветра.

– Ты это про что, Вован? – настороженно спросил Степан, а сам подумал – не рехнулся бы парнишка. Столько пережил.

– Битва впереди, – пояснил Вовка. – Я чувствую.

– Вон ты о чем, – задумчиво произнес Степан. – Так это само собой. Я вот, что думаю. Тебе домой нельзя возвращаться. Да и мне тоже лучше пока по тихой отсидеться. Из тайги выберемся, а там, куда подальше рванем. Деньги есть. Согласен?

– Нет, – мотнул головой Вовка, поднимаясь с камня. – Мама с ума сойдет. Да и какой смысл убегать. Если они захотят меня найти снова, так найдут.

– И то верно, – согласился Степан. – Что теперь делать то? Что надумал?

– Я что-то вижу, – Вовка подался вперед.

– Где? – Степан приподнял голову.

– Вон. В темноте. Светится, – Вовка вскочил с камня. Степан тоже поднялся на ноги.

– Видишь? – Вовка показал рукой вперед на дно котловины.

– Ага, – Степан кивнул и оба не сговариваясь, ринулись вперед к маленькому огоньку, похожему на звездочку, упавшую с небес.

Добежали быстро и остановились разом, как вкопанные. На выжженной земле в темноте светилась звезда. Вовка наклонился и взял ее в руки.

– Камень, – прошептал он.

Это был черный кристалл. Он ярко светился в темноте.

– Это знак, – уверенно произнес Вовка. – Он жив. Папа жив. Я уверен.

– Жив, – согласился Степан. – Это его свет. Пошли Вован. Надо идти.

– Он жив, – прошептал Вовка, пряча камень в нагрудный карман ближе к сердцу.

Наступило утро. С высоты неба глаз одинокого коршуна видел, как ветер колышет каждый листок на дереве. Коршун не спешил. Он знал – добыча не ускользнет. Все будет, как всегда, как сотни и тысячи лет назад, когда его далекие предки, сложив крылья в смертельном пике, вонзали свои острые когти в зазевавшуюся добычу. Глаза его предков видели многое. Внизу рождались и умирали люди, сталкивались в смертельной схватке воины, рушились и уходили в небытие великие империи. Жизни человеческие падали каплями дождя в океан вечности. Но в небе ничто не менялось. Там плыли безразличные белые облака, грозовые тучи проливались на землю дождем, и медленно кружили серые хищные птицы.

Коршун кружил и видел, как по узкой лесной дороге идут два человека.

– Кажись, скоро выберемся, – произнес Степан. Я думаю, что до какого-нибудь поселения уже близко.

В сотне метров позади путников лесная чаща расступилась, и на дорогу вышел Мольгаут. Постояв несколько секунд неподвижно, он поднял бластер, приведя его в боевую готовность. За его спиной треснул сухая ветка. Атаниец резко обернулся и увидел Дзиона.

– Не спеши, – тихо произнес тот.

– Ты откуда здесь? – Мольгаут опустил оружие.

– Мимо шел, – усмехнулся Дзион. – Спрячь пушку. Ситуация изменилась до наоборот.

– Что случилось? – поинтересовался Мольгаут.

– Нам поручено охранять нашего командира.

– Не понял. Какого командира?

– А ты догадайся с трех раз, как говорят здесь.

– Это…, – Мольгаут оглянулся в сторону удаляющихся Вовки и Степана.

– Ага, – кивнул Дзион. – Ты правильно сообразил.

– Кто поручил?

– Снова догадайся, – ухмыльнулся Дзион.

Мольгаут ненадолго задумался, после чего указал пальцем в землю и вопросительно уставился на Дзиона. Тот молча кивнул.

– Он мне позвонил, – сообщил Дзион, опередив вопрос Мольгаута.

– Лично?

– Да.

– А ты ничего не путаешь?

– Нет. Он разговаривал со мной на нашем родном языке.

– Вот так и позвонил? А, впрочем, почему бы и нет. Признаться, я иногда сам ожидал этого. Но странно, – в глазах Мольгаута промелькнуло сомнение. – Странно. Он поручил нам охранять своего палача? Почему?

– Кто его знает. Нам не дано предугадать его планы. Он сообщил мне, что уничтожитель Анубиса, стал величайшим воином и обрел силу. Пройдет время и воин вернется в наш мир.

– Когда?

– Всему свое время. Пойдем же сообщим нашему командиру радостную для него весть.

– А он поверит нам? Кто мы для него теперь?

– Поверит. Он нас узнает.

– Ты уверен?

– Вне всякого сомнения. Я скажу ему фразу на нашем родном языке.

– Какую фразу?

– Какую? – Дзион на миг задумался. – Я ему скажу его же фразу. Он произнес ее тогда перед своей последней битвой. В тот миг он держал в своих руках черный камень с маленькой звездочкой внутри и смотрел на него так, как будто в последний раз. А потом он поднял глаза к небу, туда, откуда приближалась эскадра кратонов и произнес: «На разных языках слово „небо“ звучит по-разному. Но небу безразлично, как его называют. На то оно и небо. Оно любит тех, у кого есть крылья».

Зачем он это сказал? Я тогда не понимал. Не понимаю и сейчас.

– Тогда пойдем, спросим, – предложил Мольгаут.

Дзион молча кивнул.

Утренний туман медленно заклубился меж деревьев, прикрывая собою идущих по дороге атанийцев и, заглушая их шаги.

Начинался новый день.