Валентин Бабакин - Путь Анубиса

Вовка только молча кивнул.

Они ушли, не сказав более ни слова. Василий слышал, как за спиной хрустели ветки. Потом наступила тишина. Он присел на камень и стал ждать.

Минута потянулась за минутой. Небо затянуло серой хмарью, как и тогда в той котловине с инопланетным звездолетом. Стало сумрачно. Василий, словно, дикий зверь втянул ноздрями запах гари. Его чувства обострялись. Вдоль позвоночника будто расплавленный металл начал подниматься

Василий поднялся во весь рост. Он не видел противника, но чувствовал его приближение. Кто он? Живой ли? Или это некий механизм, запрограммированный на цель? Мертвая сущность? Есть ли у этой сущности программа самосохранений? Боится ли она? Может быть. А может, и нет. Да, кто его там знает.

Василий мог сказать только за себя. Страха не было.

Он ударил себя с размаху кулаком в грудь, и дикий протяжный вопль разорвал звенящую тишину. Наверное, так кричали его предки перед битвой, чтобы устрашить противника. Он не стал ждать, спустился со скал и направился вниз по склону.

«Словно к барьеру сходимся», – мелькнула мысль.

Хлынул дождь. Его жесткие холодные капли ударили в лицо.

Примерно на середине склона он различил, как к нему навстречу продвигается темное бесформенное пятно с размытыми границами. По мере приближения очертания его приобретали форму человеческой фигуры. До него оставалось не более сотни метров, когда Василий заметил, что оно остановилось. Почему? Монстр испугался? Ну, давай же! Где твой всесокрушающий огонь?! Где!?

Человеческие контуры потеряли четкие границы, и, раздуваясь в стороны, превратились в темный шар. По нему багровыми змеями поползли огненные полосы.

– Да ты что! Стращать меня вздумал! – зарычал зверем Василий и, подобрав увесистый камень, швырнул его во врага. Добросить не добросил, но шар покатился назад.

– Стой, тварь! – Василий хотел было кинуться вслед за ним, но ноги, словно, свинцом налились, а сердце стиснуло холодными клещами. Дыхание перехватило. В глазах зарябило и помутилось. Он не мог сделать и шага.

Шар меж тем прекратил отступление и выбросил огненные всполохи. В это же время по ногам Василия, будто железным ломом ударило. Он рухнул на колени. Тело не починялось ему.

«Изнутри решил задавить, – сообразил он. – Похоже, что опасность почуял, гад. Не возьмешь. Я не есть, то, что пред тобой»

Из глубин памяти всплыли строчки стихов:

В тебе прокиснет кровь твоих отцов и дедов.

Стать сильным как они тебе не суждено

Но жития скорбей и счастья не изведав,

Ты будешь, как слепой смотреть через окно

Себя преодолеть…

– Себя преодолеть, – прохрипел Василий, и сквозь пульсирующие вспышки, застилающие взор, увидел прозрачную пирамиду своей силы. Река возле ее подножья бурлила бешеным ревущим потоком, а над вершиной крутился яростный ураган.

Себя преодолеть…

Василий рванулся, сбрасывая с себя невидимые путы, сковавшие тело и встал с колен.

Черный шар прекратил пульсацию и вновь приобрел очертания фигуры человека. Василий шагнул вперед. Опьяняющее чувство восторга заполнило его.

– Стреляй! – крикнул он и широко раскинул руки в стороны. – Боишься?! Почувствовал?! Я иду к тебе! Я хочу видеть твои морды, многоликая смерть! Хочу взглянуть в твои глаза, гадина! Стреляй! Не можешь?! Тогда я порву тебя!

Он сделал еще один шаг, а в следующий миг вспышка ярче тысячи солнц ворвалась в его зрачки. Боль разорвала тело, разметала на части и ушла, словно, канула в вечности. Он ощутил себя бушующим пламенем, поглощающим бесконечность и вбирающим одновременно с этим в себя силу тысяч миров вселенной. В нем воедино слились вечность и миг, жизнь и смерть, начало и конец. Бесконечное жаркое море закрутилось вихрем, сжалось яростной пульсацией сердца до предельно малой точки и взорвалось всепожирающим огнём.

На далекой планете Заук грани черной пирамиды судорожно содрогнулись и вновь застыли успокаиваясь. Но этот покой был недолгим. На вершине пирамиды, как на раскаленном железе, проявился багровый огонь. Он начал медленно стекать по ней. Пирамида вновь содрогнулась, выгибаясь гранями, затем застыла на мгновение и разметалась в стороны взрывом чудовищной силы. Огненная бушующая волна от него покатилась по планете, сжигая все на своем пути.

Вовка оглянулся. Над верхушками деревьев поднимался жаркий огонь. Вначале задрожала земля, а затем, и сама ударная волна дошла, рванув тайгу.

– Куда! – завопил Степан, пытаясь схватить Вовку за шкирку. Куда там! Тот извернулся и ринулся в направлении огня.

– Стой!

Вовка запнулся о корень. Степан упал на него и придавил к земле.

– Пусти меня! Пусти! – яростно орал Вовка, отчаянно вырываясь.

– Куда ты, дурак! Там же пекло!

– Пусти! – Вовка не переставая молотил Степана кулаками.

– Ничо, ничо, – приговаривал тот. – Обойдется всё. Ты только успокойся.

Вовка неожиданно затих в тисках рук Степана, затаился, словно, прислушиваясь.

– Ты чего? – спросил его тот, насторожившись.

– Его нет больше, – прошептал Вовка. – Отпусти меня. Да отпусти же!

Степан послушался и разжал руки. Вовка вскочил на ноги и замер на месте.

– Я его не чувствую больше. Его нет, – произнес он, широко раскрыв глаза.

Дрожь земли прекратилась. Огненное море растворилось в темнеющем вечернем небе. Наступила тишина. Только горячий ветер шевелил вершины деревьев.

– Пошли, – Вовка махнул рукой и направился навстречу порывам ветра.

– Куда ты опять! – Степан схватил его за рукав.

– Нет его там! – Вовка отдернул руку. – Он исчез! Я его не чувствую больше!

– Ну да! – Степан нерешительно затоптался на месте. – Так уж и нет? Вот так сразу?

Вовка отмахнулся рукой, и более не сказав ни слова, побежал через лес.

– Вот черт! – спохватился Степан. – Обманул меня! Стой! Куда ты опять!

Он побежал следом за Вовкой, прекрасно сознавая, что ему не догнать прыткого мальчишку. А тот быстро исчез за деревьями. Степан остановился. Что делать-то? Погибать, так с музыкой. А где музыка-то! Будет тебе музыка, тварь! И Степан запел первое, что пришло на ум:

«Там среди бурного моря вьется Андреевский стяг

Бьется с неравною силой гордый красавец Варяг»

Степан хрипел слова старой песни, продираясь через ветки, ломая сухие сучья. Поднялся на взгорок, спустился в лощину. Полностью эту песню он не помнил и повторял раз за разом то, что крутилось обрывками в его голове.

«Сбита высокая мачта, броня пробита на нем

Борется стойко команда с морем огнём и врагом»

Начался навал деревьев, сбитых взрывной волной. Степан заматерился многоэтажно, перелезая через сучковатые стволы. Взобрался на каменистый пригорок.