Станислав Михайлов - Жемчужина

Я думал на бегу, лихорадочно пытаясь вспомнить, где здесь можно укрыться или как выскользнуть отсюда, чтобы покинуть город. Обратно к выходу из подземелья, пожалуй, не пробиться — слишком далеко, слишком много стражи. Был и еще один, запасной, план, но я оставил его на крайний случай. Храм Синеокого. Найти Дсебу. Возможно, он тут же сдаст меня наследникам. Очень возможно. Или убьет сам. Пожалуй, это еще более вероятно.

Воздух запел, в стену передо мной уперся огнелуч. Бьют издали, тонким крученым шнуром. Я свернул влево, пробежал три по девять шагов и остановился как вкопанный. Вспомнил это место. Глухой узкий переулок, как все они в Ксечере, выложенный треугольной плиткой. От стены до стены можно дотянуться раскинутыми в стороны руками. Высоченные стены, словно смыкающиеся над головой. Я уже видел это. Да, определенно, я бывал здесь.

Пробежал еще немного, пытаясь вспомнить. Никак.

В переулке уже сгущались сумерки. Он вел не прямо, а немного поворачивая, загибаясь вправо, следуя форме домов. Возможно, когда-то они образовывали внешнюю стену квартала…

Далековато от края города. Наследники и координаторы, разумеется, давно подняли парящих и перекрывают дорогу на волю, стягивают всех — по крышам там теперь не пробежать. И не отсидеться до темноты. Очень плохо.

Переулок круто повернул направо. Я последовал за ним и уперся в тупик. Так вот оно что. Попался. Нужно выскочить прежде, чем ловушка захлопнется.

Я побежал назад, но едва приблизился к выходу, как заметил их. Они вошли в проулок и закрыли выход. Я выстрелил. Огнелуч прошил воздух и зацепил плечо успевшего отпрянуть наследника, до меня донесся вой, исполненный боли. Хорошая реакция, молодец, почти увернулся. В ответ запели несколько выжигателей, вокруг меня защелкал и зашипел трескающийся от жара камень. Я чуть отступил и коротко пальнул в их направлении. Чтобы не думали, что у меня кончился заряд. Чтобы не знали, что заряда осталось где-то на три коротких выстрела.

Что же. Пусть боятся. Ведь одним огнелучом я могу срезать их всех в этом рукотворном ущелье. Теперь они будут ждать, пока не сдамся сам или не выскочу на верную смерть. Или пока сверху, наконец, не подберутся мои убийцы. Уверен, они уже спешат сюда.

Они спешат, но я не стану ждать.

Я отошел подальше, временно скрывшись от наблюдения. Осмотрел стены, оценивая их гладкость. Неплохо. Когда-то мне приходилось делать такое. Не думаю, что разучился.

Гелиополис. Город солнца. Помпезное название, одно из первых поселений на Луне.

Огромное гравитационное колесо жилого сектора крутится прямо на глазах, не скрытое неподвижным чехлом с торчащими в обе стороны створками приемо-выпускающих раструбов, не изуродованное надутыми венами подходных тоннелей. Преимущества безатмосферности. Вместо сплошного чехла, удерживающего вакуум — сетка безопасности, защищающая мегакольцо от случайных повреждений и аварий пролетающих транспортных средств.

На Ганимеде такие штуки не проходят, плотный воздух слишком тормозит движение, да и на Марсе мегакольца строят по закрытой схеме — хоть тощая марсианская атмосфера при малых скоростях почти не влияет на движение, но мешает пыль. А вот монорельсы, использующие аналогичный принцип электромагнитной подвески и линейной тяги, конечно, и на Красной планете задраены по полной программе — на сверхзвуке нужна максимально разреженная среда, чтобы свести к нулю ее сопротивление.

Под управлением автопилота челнок свернул свои антеннки и усики, проскользнул в открытый приемный раструб и подключился к протяжному устройству, чтобы сравнять скорость со скоростью вращения колеса. Нас слегка вжало в кресла и уже не отпустило — девять целых и восемь десятых метра за секунду в квадрате, земная сила тяжести.

Покинув парковочную площадку, мы вышли на Центральную улицу. Она опоясывала все мегакольцо Гелиополиса, как бы разрезая его вдоль посередине. Ниже и выше лежали ее отражения, дублеры: десять над и десять под нами. Каждый дублер был чуть уже предыдущего, и сила тяжести на нем немножко отличалась — чем выше, чем дальше от внутреннего «дна» вращающегося тороида, тем притяжение слабее. Но на практике жители этого почти не замечали.

Летать по городу запрещалось, хотя для крайних случаев предусматривались «окна» — вертикальные шахты, пользуясь которыми, аэрокары Контроля или аварийки могли бы оперативно перемещаться между уровнями. Если не считать этих шахт, а также обычных, гражданских переходов и лифтов, наклонных галерей, обзорных мостов и панорамных площадок с прозрачными стенами, все дублеры Центральной улицы существовали независимо. Казалось, что мы находимся в обычном земном городе, над нами — веселое голубое небо с перистыми облаками. Солнце ярко светит и отражается в стеклах домов, стилизованных то ли под девятнадцатый, то ли под двадцатый век — и даже греет, хотя сообразить, как инженеры добились этого с помощью обычной проекции мне, без Катиной помощи, не удалось.

— Дурачок-дурашка, — кривлялась она вполне естественно для своего образа, — разный угол взгляда. Угол-уголок, понял? Ты идешь — оно идет.

— А… — кажется, до меня дошло. — Оно всегда как бы бесконечно далеко. А потолок низкий. То есть по всему потолку…

— Вот-вот, именно-именно, по всему этому тупому потолочку размазано солнышко, — хихикнула то ли Джу от лица Кати, то ли Катя от лица Джу.

Одежда гуляющих, а таких, оказалось, тут большинство, выглядела весьма разнообразной. Преобладали костюмы то ли времен Вашингтона, то ли Рузвельта, я не очень ориентируюсь в этом деле… в общем, попали мы на бал в стиле ретро. Тут же встречались и какие-то ковбои, и чуть ли не самураи, и более-менее знакомый на вид костюм двадцать второго века. Современно одетых, типа нас с… э-э… с Джульеттой, похоже, меньшинство.

— Скажи мне, Джульетта… — начал я, но был немедля перебит.

— Фу, Пауль, фу! Джу, я же просила, Джу, Джу, Джу! — закапризничала она. Прогуливающаяся мимо чинная пара расцвела улыбками. Господин приподнял шляпу. Кажется, такая называлась «цилиндр». Ну, неудивительно, именно как цилиндр, натянутый на темя, она и выглядит.

— Ты привлекаешь внимание… — зашипел я на нее.

— Еще бы, — заговорщицки подмигнув, громко прошипела в ответ моя самодеятельная актриса, — я ж такая милашка!

— Джу… — попытался я начать заново. — Почему тут словно… бал-маскарад… карнавал… почему…

— Почему у них такой прикид? — перебила она, закончив мою фразу отсебятиной. — Элементарно, Кинг-Конг, они отрываются!

Видя мое недоумение, милашка Джу продолжила:

— Ну, ты тупой… Дома видишь? Стиляги. Снимают комнатки прям с прикидом, нарядились, и в путь по Бродвею. Усек? Эти, вон, с другого сектора, — она очень неприлично показала пальцем на ковбоя. — У них там ранчо, небось. С быками. Или пыльный городишко с салуном и гробовщиком, все в стиле…