Александру Громов - Тайна утренней зари

— Совершенно невозможно… Вы в этом убеждены и молчите. Павел Сергеевич! Нет, не опускайте глаза. Лучше скажите коротко и ясно: мой уход из бюро, — правая рука Алексея Евдокимовича резко рассекла воздух, — это… это де-зер-тир-ство. Вот именно — дезертирство!

С большим трудом старый механик разжал огромный кулак. И в этот момент Павел впервые заметил маленький кружок цвета ржавчины с прерывистыми краями, глубоко врезанный в ладонь Евдокимыча.

— А, вон куда глядите… — спросил Данилов, уловив взгляд Летягина. — Рассказал бы я вам, Павел Сергеевич, историю этого кружочка — если только вы меня правильно поймете после всего, что я вам сегодня наговорил. Быть может, мой рассказ пойдет вам на пользу… В то время мне было семь лет от роду. Вы себе представляете глухое дореволюционное село? Голод, нищета, дикость… Мой отец был кузнецом в одном из сел близ Вологды. Он выковывал на наковальне дубовые листья и лепестки розы, а сам со своим семейством еле перебивался со дня на день. Крестьяне бедные, как церковные мыши, обращалась к кузнецу, как и к врачу, только в самом крайнем случае. Отца любили за безукоризненную честность, но побаивались из-за вспыльчивого характера. Он быстро раздражался и был страшен в гневе. Однажды послал он меня в лавку купить на 5 копеек дегтя. Налил мне лавочник полный горшочек и, кроме того, дал сдачи копейку — все вздорожало, а деготь подешевел. Это мой законный заработок, — подумал я и даже спасибо не сказал торговцу. Схоронил копеечку в надежном месте, вместе с цветными бусами и ножичком без ручки. Все шло благополучного до самого воскресенья, когда отец случайно встретился с лавочником. Слово за слово, и лавочник промолвил: «Напрасно ты жалуешься на жизнь, Евдоким. Даже деготь подешевел на одну копейку». Отец сразу все понял. Вернувшись домой, он заставил меня раздуть огонь в горне и сказал спокойно, как о хорошо известной вещи: «Принеси сюда ту копейку». Делать было нечего, и я вытащил ее из тайника. Захватив клещами, он сунул ее в огонь, а сам говорит: «Поработай мехами, сынок». Смотрю, как накаляется моя копейка и чувствую, что начинаю дрожать. Лучше бы он накричал, думаю, или вылупил меня — все было бы легче, чем это молчание. Но долго мне не пришлось ждать. Вынул отец монетку из горна и говорит: «Держи ладонь». И отпечатал мне навсегда на руке эту копейку. А матери, которая, задыхаясь, прибежала на мои отчаянные вопли, сказал только: «Приложи ему какой-нибудь травки, чтобы не загноилось место». Потом обернулся ко мне, посмотрел в упор, без гнева, но и без жалости и промолвил: «Это тебе не наказанье, сынок, я наука. Не ладошку, а совесть твою я прижег раскаленным железом. Где проходит раскаленное железо, там никакая скверна не прилепится».

— Вот первый урок морали, который я получил в своей жизни. — Евдокимыч задумчиво глядит на ржавый кружок. — С тех пор, когда мне кажется, что я готов поступиться своей совестью, я гляжу на выжженную на ладони копейку. А так как и вы на нее посмотрели, то я и рассказал вам эту историю. Только не обижайтесь на меня — вы же никогда… не обманывали и не крали.

С этими словами механик приподнял свои мохнатые ресницы, открыв чуть поблекшие от старости, но еще живые и быстрые глаза.

Но Павел, не пропустивший ни единого слова из его рассказа, теперь его не слушает. Стоя спиной к Данилову, он неподвижно глядит на одну из бесчисленных лампочек пульта управления. Лишь его правая рука судорожно сжимает угол стола. Алексей Евдокимович чувствует, как металлический угольник глубоко вонзается в ладонь Павла.

Институт искусственного фотосинтеза… Автоматическое управление Донбасским промышленным районом… Завод № 1 кибернетических машин на полупроводниках… Все эти названия почти ежедневно пестрят на страницах газет. Об этих предприятиях и научных учреждениях упоминается в радиопередачах и телевидении. Ученым удалось получить в лабораторных условиях сложнейшие органические вещества: белок, жиры, углеводы. Теперь в институте искусственного фотосинтеза из двух простейших составов — воды и углекислого газа — вырабатывается сахар и мука, фруктовые соки и ароматные вина.

В одном из районов единой энергосети страны — Донецком бассейне — шахты и заводы объединены в гигантский промышленный комбинат. Весь этот сложный, постоянно действующий механизм управляется при помощи электромагнитных волн из шестиэтажного дома, стоящего на краю города Сталино.

На другом конце страны, недалеко от Ленинграда, начал выдавать продукцию новый завод кибернетических аппаратов, в которых электронные лампы заменены полупроводниками. Эти аппараты в сотни раз облегчают работу бухгалтеров и экономистов, медиков и химиков. «Мыслящие машины», занимавшие прежде целые залы, превратились в небольшие коробочки. Выезжая в отдаленные страны, путешественники покупают «карманные переводчики», которые переводят иностранные газеты, книги и живую речь.

И все же ни одно из научных учреждений Советского Союза не пользуется такой популярностью, как институт межпланетных сообщений.

Безграничные космические пространства… Кто из нас не пускался в них вместе со смелыми героями Жюль Верна, вместе с путешественниками из стольких фантастических романов? Но сегодня, в век атомной энергии, путешествия в космическое пространство перестали быть только фантастикой, они стали реальной проблемой.

Вот почему во всех уголках страны молодежь и старики проявляют неослабевающий интерес к деятельности института межпланетных сообщений. Ежедневно почта доставляет в институт целые горы писем и телеграмм, на которые информационный отдел едва успевает отвечать. Уже через полчаса после выхода в свет ни в одном киоске нельзя найти научного бюллетеня института. Сотрудников института наперебой приглашают на фабрики, заводы, в колхозы и школы.

— Вы непременно хотите знать, когда, наконец, мы построим межпланетную ракету с кабинами для пассажиров?

Заместитель директора института Валерий Андрианович Светлов подносит к глазам руку с браслетом-радиотелефоном и не может удержаться от улыбки, наблюдая за выражением лиц двух парнишек.

— Откуда вы звоните? Из Калинина? Что ж, это всего несколько минут полета. Я буду у вас завтра в двенадцать тридцать, сейчас же после последнего звонка. Можно ли вам вывесить объявление? Пожалуйста. Объявите: Тема лекции: «От утопии к действительности». И добавьте: «У кого двойки по физике и астрономии — остаться дома».

…И вот профессор Светлов в одной из школ города Калинина. Сотни мальчиков и девочек с увлечением слушают его лекцию.

— В течение веков смелые умы, прогрессивные люди, которые были в состоянии сквозь завесу лет предвидеть завтрашний день науки и техники, мечтали о путешествиях на другие небесные тела, о победе межпланетного пространства. Благодарное человечество никогда не забудет имена тех, кто своими открытиями и изобретениями сделал многое для осуществления этого дерзкого стремления многих поколений. И мы, находящиеся сегодня в этом зале, гордимся тем, что в летописи славных дел покорителей космоса почетное место занимают имена русских ученых. В последние дни своей жизни, в ожидании смертного приговора за революционную деятельность, студент железнодорожного института Николай Иванович Кибальчич составил первый проект ракеты для полетов вне земной атмосферы. «Если моя идея… будет признана осуществимой, — писал перед смертью Кибальчич, — я буду счастлив тем, что принесу огромную пользу Родине и всему человечеству». Царские палачи погребли схемы Кибальчича в глубине секретных архивов охранки, но его жертва не была напрасной. На границе нового века Константин Эдуардович Циолковский составил вполне обоснованный проект межпланетной ракеты и теорию ее полета. Он доказал расчетами, что только реактивный аппарат, приводимый в движение силой выбрасывания горящих газов, в состоянии преодолеть силу земного притяжения и продвигаться в межпланетной пустоте. На схемах Циолковского базируются все наши последующие изыскания в области постройки космических кораблей. Он был первым ученым, превратившим фантастику в науку и открывшим человечеству путь во Вселенную.