Алан Фостер - Избранные произведения. Т.6. Проклятые: Призыв у оружию. Рассказы.

Скамья с шелестом прогнулась и подстроила свои плавные изгибы под контуры тела землянина, когда Уилл сел. Его больше не тошнило, но голова и живот продолжали беспокоить.

Перед его мысленным взором все никак не бледнела драматическая картина падения долговязого Ганса после его выстрела.

— У вас не было выбора, — послышался над ним голос Кальдака. — Если бы им удалось ускользнуть в крупный городской комплекс, мы ни за что не вернули бы оружие на базу. Более того, продолжать исследования здесь было бы слишком рискованно.

— Я знаю, — шепотом ответил Уилл.

Командир опустился на скамью рядом с ним, и та тут же подстроилась под новое тело.

— Где вы научились так стрелять? Со времени первой нашей встречи вы только и повторяли, что презираете насилие любого рода.

Командир неудачно повернулся и придавил большую ссадину на бедре, которую получил во время драки. С приглушенным стоном он поменял позу.

Уилл тяжело вздохнул.

— У нас, каюнов, каждый ребенок учится обращаться с оружием еще раньше, чем научится держать в руке ложку.

— Понимаю. — Кальдак глянул в коридор. Пленники и конвой исчезли за дальним поворотом. — Если бы вы не убили того человека, со всеми нами произошла бы катастрофа. Трос против восьмерых, не считая вас, и мы все равно проиграли бы. Вы сделали то, что было необходимо сделать.

Он замолчал на минуту, о чем-то размышляя. Потом продолжил:

— Никто из моих солдат с базы не был на Васарихе. Мы до сих пор не имели возможности видеть землян в бою. Мы не были готовы к… — Он запнулся, подбирая нужное слово и умоляюще глядя на свой транслятор: — К столь дикому сопротивлению. Мне бы очень хотелось понаблюдать за тем, что может сделать и на что способен хорошо натренированный и подготовленный земной солдат; солдат, который избрал убийство своих соплеменников профессией; солдат, который извлекает удовольствие из убийств, жаждет быть мастером своего дела и добивается этого! Эту мысль я нахожу одновременно волнующей и пугающей.

Губы Кальдака разъехались в стороны, обнажив зубы. Это было подобием грустной улыбки.

— Среди народов Назначения лучшими солдатами считаются криголиты. Они еще никогда не обманывали надежд Амплитура. Но теперь, я думаю, их ждет большой сюрприз. Я даже не уверен, что поставил бы на молитара в схватке с подготовленным профессионалом из числа землян.

Он спокойно взглянул на Уилла.

— Кстати, угроза подобного происшествия, очевидно, висела над нашими головами с самого начала. Почему же вы не предупредили нас?

— Мне это как-то и в голову не приходило. Я полагал, что с рекрутов будет достаточно золота. Поверьте: земляне далеко не все таковы, как эти трое!

— Да, вы всегда проводили эту мысль.

— Ну, есть, конечно, какой-то жалкий процент… В любом обществе всегда присутствует антисоциальное меньшинство, с которым неприятно иметь дело…

— Далеко не в любом обществе, позволю себе утверждать, — мягко возразил массуд.

У Уилла екнуло сердце. Он понял, что из-за одного идиотского случая может рухнуть в грязь вся его сложная аргументация, используя которую вот уже в течение многих и многих месяцев, он пытался доказать пришельцам, что нет во Вселенной более миролюбивых существа, чем земляне. Трое бандитов, возможно, уже свели на нет все его труды!

— Надо было быть последними дураками, чтобы рассчитывать на то, что это сойдет им с рук, — пробормотал он, едва удержавшись от того, чтобы сплюнуть себе под ноги.

— Их поведение не напоминало поведение умалишенных, — возразил Кальдак, задумчиво глядя на землянина. — Скорее, наоборот: они вели себя вполне рассудительно, расчетливо и уверенно.

«Придется теперь напрягаться гораздо больше», — с грустью подумал Уилл.

Сегодня его точка зрения пошатнулась, но не обвалилась. Воспоминания об этом неприятном случае вскоре изгладятся. Сосредоточенно разглядывая пришельца, композитор в который раз уже пожалел о том, что в юности занялся музыкой, а не психологией.

Ему было интересно, что думает Кальдак, каковы его мысли и переживания. Уилл спросил об этом пришельца.

— Я думал сейчас о том, что являюсь капитаном корабля и хочу вернуться и исполнению своих непосредственных обязанностей.

— А я бы охотно плюнул на все и заперся в своем салоне, чтобы сочинять музыку. Обстоятельства, однако, сложились так, что мы оба не имеем возможности заниматься тем, чем хотели бы.

Кальдак с минуту о чем-то сосредоточенно думал. Потом заговорил:

— Интересно было бы понаблюдать за реакцией представителей неразвитых народов на открытие перед их глазами огромных галактических просторов, всей красоты космоса, на приобщение их к высотам, достигнутым зрелыми цивилизациями… Я вот думаю… Вам тоже, наверно, было бы любопытно взглянуть на все своими глазами, а?

Уилл растерялся.

— Что вы имеете в виду?

Кончик носа у командира замер. Взгляд серых кошачьих глаз пронзил композитора насквозь.

— Хотели бы вы отправиться на Васарих?

Покинуть Землю?! Смотреть на то, как родная планета, родной дом, стремительно уменьшается в размерах и постепенно сливается с многозвездьем космоса? Сотням рекрутов уже знакомы эти чувства. Почему бы и ему не попробовать?

Это означало, что ему пришлось бы на время вообще забыть о музыке… Но зато какое вдохновение, какие удивительные темы может он повстречать на космических просторах?..

— Я подумаю над вашим предложением.

— Вы можете вылететь прямо со следующей группой рекрутов, — ответил Кальдак.

Ему понравилась реакция землянина.

Уилл довольно быстро покончил со всеми делами на катамаране: закрыл все помещения, задраил все люки, упаковал парус, спрятал солнечные батареи, убедился, что оба якоря надежно держат судно на месте, и оставил лаконичную записку для особенно любопытных: «Уехал на материк. Буду через несколько дней». Это должно было убедить любого туриста или рыбака в том, что катамаран не покинут, что хозяин где-то рядом и находится в добром здравии. В любом случае бесхозный катамаран не привлечет здесь столько внимания, как, скажем, в Канкуне.

Ватолой пообещал землянину, что присмотрит за его судном.

Полет челнока в обычном пространстве походил на полет большого самолета в немного нелетную погоду. Чувство устойчивого ускорения сопровождалось слабенькой тревогой от каждого виража или резковатого толчка. Полет же в режиме, который капитан челнока с’ван назвал «субпространством», был ни на что не похож. Уилл вообще не мог понять, движутся ли они в какую-нибудь сторону и если движутся, то с какой скоростью. Ему упорно казалось, что они неподвижно зависли в одной точке.

На борту челнока находилось несколько сотен завербованных рекрутов с Земли, которые оживленно переговаривались между собой, не умолкая ни на секунду. Само путешествие в космосе не повергло их в шок, как полагал композитор. Видимо, после знакомства с базой их уже ничем нельзя было удивить.