Алан Фостер - Избранные произведения.Т.7. Проклятые: Фальшивое зеркало. Военные трофеи

— Минуточку, — сказал другой человек. — Неужели вы думаете, что возвращение этого индивидуума к своим друзьям и коллегам имеет какое-то отношение к нашему разгрому на Эйрросаде?

— Я ничего не предполагаю. И ничего не подразумеваю. Я начинаю строить гипотезы лишь тогда, когда нечто непредвиденное повторяется.

— Уже определено, что причиной катастрофы на Эйрросаде стали действия одного предателя полковника, который отверг все тактические советы и действовал, основываясь лишь на решениях своих подпевал, — с убежденностью говорил другой мужчина.

— Слишком обычная вина. — Человек резко повернулся к с’вану, отпустившему это замечание. Но он не мог разглядеть выражения его лица за густой бородой.

— Меня огорчает, что плохие новости следуют за плохими. — Первый-по-Хирургии слегка щелкнул зубами. — Факты — чересчур упрямы.

— Продолжайте, — пробормотал ближайший к нему мужчина. — Мы слышали мало хорошего за последние несколько дней. Чуть больше плохого уже ничего не изменит. — Транслятор хирурга превратил утробные лающие звуки примата в варварский, но понятный гивистамский язык. Того искажение его изящного языка не раздражало. Как врач он обладал даром более глубокого понимания.

— Извините меня, пожалуйста, за неправильно употребленные слова, но личная беседа не только экономит время, но и предотвращает возможное непонимание.

Передвинув свой контрольный прутик — несколько отличающийся по виду от того, которые находились во владении его военных коллег, он отладил его, как будто расчищая между ними свободное пространство. Несколько звездных систем были грубо отодвинуты в сторону, вместо них появилось плавающее изображение человеческого черепа. По мере объяснения увеличивались различные секции мозга, открывая спрятанные внутри них секреты.

— Вероятно, вы все уже ознакомлены с результатами исследований, проведенных на одном человеке, подвергшемся генетическому изменению со стороны амплитуров, которые похитили его еще до рождения и провели пренательные [1] Так в тексте — прим. верстальщика. генетические изменения. Я занимался этими исследованиями. — Прутик двинулся.

— До того как упомянутый индивидуум по его настоятельной просьбе был возвращен на Эйрросад, на его мозге была проведена хирургическая операция, в результате которой внесенное амплитурами изменение было изолировано от его нервной системы, таким образом воздействие этого нервного узла было изолировано. — Зрачки хирурга зорко следили за реакцией людей и массудов. — Напоминаю, что я и мои коллеги полагали освобождение этого индивидуума преждевременным.

— В этих новостях нет ничего нового, — прокомментировал ближайший человек.

— На самом же деле, — тон хирурга был резким, — в естественных условиях нервная ткань людей редко восстанавливается. Современные достижения гивистамов и о’о’йанов делают возможным искусственно стимулировать подобное восстановление. Поэтому такое понятие, свойственное человеческому организму, как «паралич», — становится медицинским анахронизмом. До завершения операции была взята соответствующая проба нервного модуля, внесенного амплитурами. Анализ, сделанный с помощью компьютера, указал на возможность регенерации этого органа. Самостоятельной регенерации. — По мере объяснения ожившие нейроны вновь занимали свои места на внушительном изображении, кружившемся перед ними.

— Это всего лишь прогноз, — заметил массуд. — Если есть предположение о возможности регенерации, то это еще не значит, что регенерация осуществится. Тем более, что орган, созданный амплитурами, сумеет восстановить связи с определенными секторами мозга этого индивидуума.

— Такой быстрый рост клеток мог бы привести даже к возникновению рака, — заметил один из с’ванов без свойственной ему иронии.

— Такой сценарий не исключен, — согласился Первый-по-Хирургии. — В таком случае индивидуум умрет до того, как это его состояние будет выяснено и подвержено лечению. Одним словом, несмотря на весь наш труд, если такое восстановление клеток произойдет, то данный индивидуум вновь может очутиться под влиянием амплитуров, вновь обретет свою прежнюю личность. Или же столкновение того, что он уже знает, и того, что он чувствует, приведет к умственному расстройству.

— Значит, вся наша работа здесь пойдет насмарку, — заметил один из с’ванов.

— Не совсем так. Мы узнали много важного. — Мановением палочки гивистам удалил образ человеческого мозга. — Мы убеждены, что в будущем еще не раз встретим таких измененных личностей. Возможно, к тому времени мы обнаружим, каким именно образом можно предохранить внесенный амплитурами орган от восстановления. — В его голосе звучала надежда. — Как я уже упомянул, это лишь прогноз, — двойные веки моргнули. — Такое восстановление вообще может не произойти или, произойдя, может не принести никакого вреда индивидууму. Это всего лишь один из многих возможных физиологических сценариев.

— Очевидно, вы все же отдаете предпочтение самому худшему варианту, иначе вы не стали бы прерывать наше совещание.

Первый-по-Хирургии рассматривал война-человека. Невыразимая грусть окрасила его лаконичный ответ.

— Да, именно так.

Другой человек медленно кивнул, отвечая.

— Что мы должны сделать на самом деле, так это обнаружить тот мир, где амплитуры производят подобные изменения над нашими детьми и зародышами, и не оставить от этого проклятого места камня на камне.

Первый-по-Хирургии содрогнулся от жестокости, прозвучавшей в словах человека. Если бы не необходимость давать отпор продвижению амплитуров, он и сам был бы не прочь подумать о какой-нибудь биоинженерии. Хотя с самого начала он хорошо скрывал свои чувства, весь этот разговор вывел его из равновесия больше, чем он бы сам хотел это признать.

В результате своих исследований он пришел к одному вопросу, который все чаще занимал его мысли — не является ли термин «цивилизованный человек» противоречием, биологическим нонсенсом. Он был рад, что никогда не сумеет это выяснить, потому что даже по самым оптимистическим прогнозам его жизненный путь завершится раньше того, как закончится война с амплитурами.

Но даже если и так, сон его был тревожен.

По традиции, празднование победы было сведено к минимуму. Однако, военное командование решило, что одержавшие победу, но крайне измотанные солдаты заслуживали не просто отдых, но наивысшей из существующих наград — визита домой.

Если бы Раньи предоставили выбор: он предпочел бы остаться на Эйрросаде. Его искреннее колебание было истолковано как естественная скромность, и вместе со своими друзьями он был отправлен на мирный Коссуут. Его тонкие намеки на то, что он готов остаться, были отметены с благодарностью. Поняв, что излишние размышления вызовут лишь непрошенное внимание, у него не осталось иного выбора, как принять вынужденный отпуск.