Алан Фостер - Избранные произведения. Т. 8. Квози: Квози. КОТализатор

Картер взглянул на капрала. Мелроуз, как и Нафуд, ждал его ответа. Джейсон вздохнул.

— Ну хорошо, я отвечу. Я тоже не думаю, что этот капрал в подобных обстоятельствах должен принести себя в жертву. У него же есть семья! Вот если б у него не было семьи…

— Ты слышишь, парень? — Мелроуз не дал Картеру закончить фразу, он злился, и ему было не до изъявлений признательности за поддержку. — Я все время толкую об этом же! Почему он должен умереть? Почему только черные парни должны жертвовать собой? Дерьмо это все! Какого черта ему лезть под пулю? У него жена и двое детей в Бруклине! Почему бы для разнообразия иногда и белому парню не умереть благородной смертью?

С подчеркнутым усилием режиссер сдержал себя и произнес, тщательно вычеканивая каждое слово:

— Потому что в сценарии написано, что умирает капрал, а не капитан! — он даже улыбнулся. — Ты видел сценарий или нет? Вон ту толстую пачку тонированных листов бумаги, с которыми все здесь носятся, потому что это и есть сценарий! Ты его прочитал несколько месяцев назад и дал согласие сниматься!

— Послушай, парень, — сказал актер, — мой агент прочитал сценарий и сказал, мне следует сниматься, я не читал, но как только я понял, что речь идет о гражданской войне, я осознал, что на главную роль надеяться не приходится. Если бы фильм снимали братья Хадлен или

Спайк Ли, тогда другое дело! А черным ребятам никогда не достаются главные роли в фильмах о гражданской войне. Я уже четыре недели занят в съемках и все никак не могу понять, почему я должен умереть, — он тряхнул головой. — Я не могу сыграть эту роль, парень! Ну бывают такие сценарии, в которые невозможно поверить, и это как раз один из них! Когда-то мальчишкой я смотрел "Чертову дюжину", где Джим Браун жертвует собой ради спасения белых дружков, и знаешь, я не хочу делать то же самое, — он отвернулся от Картера и режиссера. — Мне надо подумать, парень!

— Послушайте, ребята, вы прежде должны были подумать, что вы хотите делать, а что нет! Я не могу больше все это терпеть! — режиссер был в ярости.

Женщина тем временем подобрала свои забрызганные грязью одеяния и встала:

— Ваши вопли тревожат мою карму! — она огляделась. — Где мой наставник, где Сиддарти?

— Я здесь, крошка! — появилось чучело огородное в длинном бежевом халате и с черною бородой, оно покровительственно положило одну свою руку на голые плечи актрисы, а другой взяло ее за пальцы: — Все будет хорошо, закрой глаза и постарайся дышать глубоко, думай о чем-нибудь хорошем, думай о ветре, думай о шумящей листве, ветер извлекает из шума деревьев божественные звуки…

Режиссер, пробурчал проклятие и добавил:

— Эй, кто-нибудь, уберите этого святого со съемочной площадки! У нас не храм! Мы тут пытаемся снять фильм.

— Сиддарти — мой наставник! — оскорбилась актриса. — Если он покинет съемочную площадку, покину ее и я!

Чучело огородное вознесло молитвенно руки к небу и пролило из своих уст речь на хинди.

— Я прошу Бога не за себя, — добавило оно по-английски и шепнуло актрисе: — Пошли, малышка, нужно избегать раздражающих вибраций.

Сиддарти уводил ее с площадки, когда она повернулась к режиссеру и пропела сладким голоском:

— Скажи-ка этому сопливому пердуну с револьвером, чтобы он не щипал меня за задницу во время съемок, а то получит коленкой по причинным местам.

— Аманда! Дорогая Аманда! — теперь уже режиссер сам тащил главную героиню и ее наставника прочь со съемочной площадки. — Дезертиры армии Союза насилуют тебя, и возможно ли снять эту сцену, избежав при этом физического контакта ее участников? Осчастливь меня, посоветуй, как это сделать?

— Это твои проблемы, — отрезала она, — ты режиссер, ты и думай! А я говорю тебе, что если тот малый еще раз сунет свою вонючую лапу мне под юбку, то он станет единственным, кого придется спасать капитану и капралу. Ты меня хорошо понял, Нафуд?

— Но все это включено в твой контракт… — голос режиссера был уже чуть слышен, трио направлялось к трейлеру актрисы. — … к тебе никто не должен прикасаться?..

— Я не могу сыграть это! — Мелроуз Флит облокотился на бутафорный валун и зажег сигарету. — Мне говорили, съемка будет быстрой, Нафуд очень скор, даже когда в фильме много действия.

Картер слушал с полуотсутствующим видом.

— Этот текст! Какой дурак сможет произнести эти реплики с серьезным лицом? И в довершение всего приходится терпеть эту сумасшедшую сучку и ее слащавого гуру, бормочущего свои мантры даже во время репетиций! — щелчком он отбросил в сторону окурок, полез в карман, извлек оттуда пузырек. — Что скажешь насчет секонала, парень?

Картер улыбнулся и уклончиво повертел головой. Флит понимающе кивнул, вытряс из пузырька несколько таблеток для себя и сунул пузырек обратно в карман своих брюк.

— Не хочу я сниматься! Есть контракт или нет контракта, без разницы! Я же играл в пьесах Шекспира! Я играл Тони!

Картер подошел и положил руку на плечо своего партнера:

— Это не Отелло, конечно, Мел! Здесь требуется просто ремесло.

— Да уж, знаю! — Флит снял с головы форменную кепку армии Союза. — Мне следовало бы проще относиться ко всему этому. Я знаю, что бывают моменты, когда от тебя требуется быть профессионалом, а свои собственные чувства следует засунуть куда подальше. Но черт подери, могу я иметь свою точку зрения?

— Один только эпизод! — сказал Картер успокаивающе.

— Вечно один только эпизод, парень! — продолжал кипятиться Флит. — Всегда у них так: "вот снимем последний такой эпизод, а потом…" Наверное, я делаю много шума из-за пустяка, — он взглянул на Картера. — Тебе никогда не понять меня. Посмотри на себя: высокий красивый блондин. У тебя сильный глубокий голос. Ты играешь все, что думаешь, и никогда при этом не будешь выглядеть идиотом.

— Вовсе это не так, — ответил Картер. — Бывали случаи, и не раз, когда я чувствовал, что выгляжу полным идиотом.

Флит прищурил один глаз:

— Что-то не могу я тебя понять, парень, — он кивнул в сторону съемочной площадки. — Ты делаешь все это, хоть и без удовольствия, но делаешь!

— Это моя профессия.

— Не это я имел в виду! У тебя, парень, есть все! А я наблюдал за тобой. У тебя есть все, а ты похож на счастливчика куда менее меня или же той тупой телки, у которой груди больше, чем коэффициент умственного развития. Что с тобой происходит? Тебе ничего не интересно! Скажи мне, чего ты хочешь?

— Здесь я шлифую свое актерское мастерство, — спокойно ответил Картер.

— Да, может быть ты и прав! Что это я лезу во все дыры! Хотя, может быть, иногда и надо лезть во все дыры для того, чтобы изменить что-либо в этом деле! Нужно, в конце концов, иметь свою точку зрения и отстаивать ее.

Картер понимающе кивал головой: