Жан ля Ир - Тайна XV

Киппер был совершенно выбит из колеи. Аббу посмеивался:

— Я этого боялся; Ксаверия интересует его менее, чем Космополис.

Но после паузы в тридцать секунд, снова прозвучал голос Сэнт-Клера:

— Алло! Слушайте еще! Центральное электро-зеркало направлено на вас. Одним движением я могу уничтожить все три эскадры. Если вы пытаетесь бежать — вы погибли, потому что прожекторы освещают ваши авионы все до последнего. Если вы не подчинитесь на восходе солнца, через пять минут после того, как появится солнце над горизонтом, я делаю движение, приносящее смерть! Я сказал!

Киппер был мертвенно бледен. Он отвечал:

— Хорошо! Уничтожая нас, вы убьете Ксаверию!..

По телефону ответили:

— Что мне до этого!..

— Скажете вы это самой Ксаверии? — закричал Киппер.

— Дайте ей трансформатор.

Одним взмахом кинжала Аббу перерезал пояс, который сдерживал меха вокруг невидимого тела. Живо он сбросил шелковистые шкуры и испустил крик бешенства.

Женщина, распростертая перед ним, не была Ксаверия. Это негритянка, которая семнадцать лет перед тем дала жизнь мулату Аббу…

Отец и сын узнали один свою мать, другой давно забытую женщину, которой он овладел в один вечер в зарослях, окружавших радиодвигательную станцию в Конго.

Ярость одного и другого была так велика, что им обоим в одно время пришла ужасная мысль — убить эту усыпленную женщину, чтобы дать исход своему гневу.

Киппер был быстрее в движениях. И стыд заставил его сделать двойное преступление. Он резко вырвал кинжал из рук Аббу и всадил его целиком в его грудь… Обливаясь кровью, Аббу упал на мать. Обезумев, Киппер схватил оба тела, поднял их, выпрямился и перебросил за борт умирающего сына и его усыпленную мать.

Но равновесие авиона сильно изменилось. Люди на борту, полные ужаса, не сделали нужных маневров. Авион накренился вперед, описал круг. С высоты ста метров он упал на гидроплан и образовалась целая смесь людских тел, которую поглотила вода в ужасном водовороте.

Между тем, все начальники авионов, гидропланов и подводных лодок слышали по беспроволочному телефону разговоры Киппера с Сэнт-Клером. Не понимая достаточно ясно всего, что произошло на авионе 152, у них явилось сознание угрожающей опасности.

Миниок, начальник подводных лодок, выказал раньше всех необходимое хладнокровие. Он отдал приказания, слова которых, в сто раз усиленные микрофонографом, покрыли возгласы охваченных паникой воинов.

Каждый из предводителей XV-ти повторил энергичные слова Миниока. И через четверть часа паники три эскадры, уменьшенные на две боевые единицы, авион 152 и гидроплан 8, приняли снова обычный вид.

Тогда Миниок сделал вызов по телефону. И как только Космополис отвечал тремя свистками, он сказал в передатчик телефона:

— Алло! Алло! Сэнт-Клер Никталоп?

— Алло! Да. Кто говорит? — последовал ответ.

— Миниок, начальник подводных лодок.

— Никталоп слушает.

— Я слышал, как и все прочие начальники, твои приказания. С моей стороны я подчиняюсь, так как не желаю завтра на эспланаде быть убитым по твоему приказанию… Ни одна из подводных лодок не двинется. Я сказал.

— Хорошо! Я жду ответа от Кокрепса, командира гидропланов, и Экатона — командира авионов.

В Космополисе Никталоп не долго ждал — Экатон и Кокрепс повторили без колебания слова Миниока…

И до утра авионы, гидропланы и подводные лодки оставались неподвижными под снопами света прожекторов Космополиса.

Имея Банко в качестве помощника, Ксаверия приняла командование над телохранителями. Она им все сказала, все открыла. Дерзкую тиранию Киппера и Силлы она заменила своей улыбкой и умеренностью Банко. Сто чернокожих приветствовали криками молодую женщину.

Банко рассмешил их рассказом, как Никталоп-повелитель, для которого не существовало ночи, заменил под трапом ямы для авионов, в доме Киппера, бесчувственное тело Ксаверии захлороформированным телом негритянки, собственной матери Аббу, завернутым в такие же меха, как и Ксаверия.

После смерти Киппера, XV потеряли того, у которого мозги и нервы были созданы для сопротивления.

И час спустя после восхода солнца, безоружные XV и их люди были выстроены в каре на эспланаде, позади дворца Оксуса.

Разделенные на секции, расположенные каждая под командой одного из спутников Никталопа, руководимые Ксаверией, у которой Банко был послушным помощником, сто чернокожих стражей, вооруженных электро-зеркалами, наблюдали за флангами и за четырьмя углами каре…

На террасе дворца Оксуса, двадцать искусных механиков, под командой Клептопа, наводили на пленников огромное центральное электро-зеркало, которое могло уничтожить всю эту человеческую массу в три минуты.

Сэнт-Клер появился на краю террасы, в развевающемся пурпурном плаще Оксуса и важным, страстным голосом стал излагать принятые им меры.

Потом, среди красноречивого молчания этой толпы, под бледным небом, на котором подымалось в славе утреннее солнце, он сказал:

— XV помнят, как перед ними, в то время, когда они составляли судилище, я предлагал им законный союз, который усилился бы, благодаря нашей энергии. Под нравственным внушением Киппера, который теперь умер, и после речи другого брата, XV отбросили мое предложение. Кто, спрашиваю я, этот брат, который по моем уходе, говорил против меня перед судилищем XV-ти? Пусть он приблизится, пусть покажется, с ним первым я хочу говорить.

В рядах XV-ти, которые находились как раз перед эстрадой, заметно было движение, и вдруг один из них сделал три шага вперед.

Это был Кокрепс, тот, который недавно еще командовал гидропланами.

Он сильно ударил себя в грудь и сказал громким голосом:

— Это я, Кокрепс, я говорил против тебя!

— Хорошо, — сказал Сэнт-Клер невозмутимо. — Я — учитель. Если бы я питал к тебе хотя малейшее чувство злобы, одним движением я отнял бы у тебя жизнь, которую ты хотел отнять у меня. Но я вижу яснее и лучше ценю людей. Выбирай: или ты признаешь меня повелителем и сохранишь командование гидропланами, или ты объявишь бунт против меня, и я отправлю тебя на радиоплане на землю. Снабженный золотом, ты начнешь там новую жизнь. Решай сейчас же!

Кокрепс был удивлен. Он ожидал, что падет пораженный электро-зеркалом, которое он видел в двадцати шагах в руках стражи.

Он опустил голову и бледность его лица выдала его волнение. Когда он поднял голову, глаза его были влажны.

— Сэнт-Клер, — сказал он, — за пределами этой планеты, о победе над которой я всегда мечтал, богатство для меня безразлично… Ты не только сильнее, но и лучше нас… Я подчиняюсь, делай со мной все, что хочешь… — И повернувшись к неподвижной толпе, он закричал звучным голосом, привыкшим командовать: — Гидропланы, слушай! Три шага вперед, марш!