Филип Фармер - Многоярусный мир: Создатель Вселенной. Врата мироздания.

Вольф приближался к гексагонам с противоположной стороны и, когда он оказался на таком же расстоянии от них, как и Лувах, Врата скользнули в сторону, как мыло из рук. Вала направилась к ним под углом, но они вновь изменили направление. Наконец запыхавшиеся Всевышние остановились. Образовался как бы квадрат: в трех углах стояли люди, в четвертом — Врата.

— Где остальные? — спросил Вольф.

Лувах ткнул пальцем. Вольф, оглянувшись, увидел, как оставшиеся из отряда идут вразброд вокруг закругления этого крошечного мира. Он позвал их, и голос его прозвучал жутко в этой странной атмосфере. Лувах пошел было вперед, но Вольф скомандовал ему остановиться.

Следуя его указаниям, Аристон, Тармас, Ринтрах и Теотормон образовали восьмигранник с Вратами в центре. Потом все начали сходиться, сохраняя одинаковое расстояние между собой и двигаясь с равной скоростью. Врата раскачивались из стороны в сторону, но стояли на месте.

После двух минут медленного и терпеливого сближения Всевышние ухватились за гексагоны. На этот раз Вольф не спросил у Валы, в каком направлении идти. Он вошел в левые.

Остальные последовали за ним, и физиономии у них тотчас вытянулись. Они стояли на другом цилиндре и на противоположном конце его виднелась еще пара Врат.

Вновь последовала утомительная погоня и сближение. И вновь Всевышние прошли через Врата, на этот раз правые. И вновь оказались на другом цилиндре.

Так повторялось пять раз. Всевышние смотрели друг на друга красными от усталости глазами. Ноги их дрожали от усталости и изнеможения, грудь болела. Они покрылись потом, горло у них пересохло, как при самуме в Сахаре, и они едва держались за гексагон.

— Так продолжаться больше не может, — заявил Ринтрах.

— Спасибо за откровение, — заметила Вала. — Мог бы для разнообразия высказать что-нибудь пооригинальнее.

— Очень хорошо. Мне ужасно хочется пить, так хочется, что я не против глотнуть чей-либо крови. Твоей, например.

Вала рассмеялась:

— Только подойди, и я тотчас проткну тебя вот этим мечом. Твоя кровь жидковата и дурно пахнет, но не беспокойся, я заткну нос.

— Почему-то мы всегда выбираем Врата, которые ведут нас куда угодно, но только не к Уризену, — сказал Вольф. — Пожалуй, на этот раз нам следует разделиться. По крайней мере, хоть кто-нибудь попадет к отцу.

Все заспорили, Вала и Лувах молчали. Наконец Вольф объявил:

— Мы с Валой и Лувахом пройдем в одни Врата, остальные пойдут в другие. Так-то вот.

— Почему с Валой и Лувахом? — спросил Теотормон. Он подозрительно прищурился, и в его голосе послышались злобныет нотки. — Почему с ними? Вы трое знаете что-то, чего не знаем мы? Вы собираетесь покинуть нас?!

— Я беру Луваха, потому что он единственный, кому я хоть сколько-нибудь доверяю, — объяснил Вольф. — А Валу — потому что она среди вас лучший мужчина.

Он оставил их пререкаться, а сам вместе с сестрой и Лувахом прошел в левые Врата. Несколько минут спустя туда же прошли и остальные. Увидев Вольфа, Луваха и Валу, они смутились.

— Но мы прошли в правые Врата! — заявил Ринтрах.

Вала рассмеялась.

— Похоже отец сыграл с нами еще одну жестокую шутку. И те и другие Врата ведут на один и тот же цилиндр. Подозреваю, что все такие.

— Он играет нечестно, — возмутился Аристон.

При этом Вольф с Лувахом расхохотались, минутой позже и остальные, за исключением Аристона, присоединились к их веселью. Когда смех, в котором, правда, слышалась нотка отчаяния, замер, Вольф сказал:

— Может быть, я и ошибаюсь, но, по-моему, каждый из цилиндров в этом... этом кружащемся мире имеет Врата и если мы будем продолжать действовать так же, то в конце концов пройдем через все, сколько их есть. Только в этом случае, мы умрем раньше, чем отыщем хотя бы намек на истинный путь. Нам следует придумать что-нибудь новенькое.

Наступила тишина. Всевышние сидели и лежали на твердом сером металле, а над ними в беззвучной сарабанде вертелись цилиндры. Близнецы-гексагоны над основаниями цилиндров, казалось, насмехались над ними.

Наконец Вала произнесла:

— Я не верю, что ситуация безвыходная. Это не похоже на отца. Он не прекратит игру, пока у нас останется хотя бы крупица дыхания и силы для борьбы. Он хочет довести нас до агонии и сломить. И он рассчитывает — я уверена в этом, — что в конце концов мы найдем Врата, которые приведут нас в его крепость. Он, должно быть, делает ставку на то, что мы догадаемся, в чем дело, и примем правильное решение, и будет разочарован, если мы спасуем. Поэтому я считаю, что нам следует хорошенько подумать. Очевидно, что Врата на всех цилиндрах замкнуты между собой. То есть, они переходят друг в друга, если проникать в них обычным путем — через сторону, которая украшена драгоценностями. Но что, если Врата двуполярны? Что если другая сторона приведет нас к цели?

— Я пробовал другую сторону, — сказал Вольф, — как только мы попали сюда.

— Да ты опробовал входные Врата. Но проверял ли ты какие-нибудь из двойных Врат на цилиндрах?

Вольф покачал головой.

— Усталость и жажда лишили меня разума. Я должен был подумать об этом. В конце концов это — единственное, что нам остается попробовать.

— Тогда поднимайтесь и пошли, — скомандовала Вала. — Соберитесь с силами, возможно, это и окажется выходом из проклятого крутящегося мира.

Снова Всевышние загнали в тупик близнецов-гексагонов и ухватились за них. Вала первая вошла через сторону, противоположную украшенной драгоценностями. Она исчезла и Вольф последовал за ней. Пройдя через Врата и опять очутившись на цилиндре, он почувствовал, что его воодушевление рассеивается, как вино в вакууме. Потом он увидел над основанием Врата и понял, что они пошли верным путем.

В нескольких дюймах над поверхностью нависал только один золотой гексагон. Но он вращался вокруг собственной оси, совершая полный оборот каждые полторы секунды.

К этому времени на цилиндре собрались остальные Всевышние, раздраженные тем, что все еще находятся на крутящейся планете. Но когда они увидели вращающиеся золотые Врата, то взбодрились и одновременно пали духом при мысли о выходе и связанной с ним опасностью.

— Почему они вращаются? — слабым голосом спросил Аристон.

— Понятия не имею, братец, — ответила Вала. — Но, зная отца, я подозреваю, что Врата имеют только одну безопасную сторону. То есть, если мы выберем правильную сторону, то пройдем невредимыми. Но если ошибемся... Как видите, ни одна из сторон не инкрустирована драгоценностями, обе выглядят совершенно одинаково и ничем не отличаются друг от друга.

— Я так измучен, что мне все равно, — заявил Аристон. — Пусть даже смерть — лишь бы избавиться от всех этих страданий, уснуть навсегда.