Филип Фармер - Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры.

— Я покрашу бороду, и мы достанем хамшемскую одежду, — решил Кикаха.

Фтия сказала, что она должна лететь дальше. Она отправлялась с докладом к Подарге, оставив другую сестру продолжать наблюдение за гворлами. Кикаха поблагодарил ее и взял слово, что она передаст его привет Подарге. После того, как гигантская птица поднялась в небо, спутники направились в джунгли.

— Ступай мягко и говори тихо, — велел Кикаха. — Здесь водятся тигры, фактически, джунгли кишат ими. Здесь также водится большой топороклюв. Это бескрылая птица, настолько крупная и свирепая, что от нее бросилась бы улепетывать любая из птичек Подарги. Я однажды видел, как два тигра связались с топороклювом, но почти сразу поняли, что неплохо было бы поскорее унести ноги.

Несмотря на предупреждение Кикахи, они увидели очень мало живности, за исключением огромного числа многоцветных птиц, обезьян и рогатых жуков размером с мышь. Для жуков у Кикахи нашлось только одно слово: «Ядовитые» . С этого времени Вольф, прежде чем лечь, убеждался, что ни одного из них поблизости нет.

Перед тем, как двигаться дальше, Кикаха поискал одно растение — губхареш. После длительных розысков он обнаружил несколько кустов, истолок волокна, сварил их и отжал черную жидкость. Ею он выкрасил свои волосы, бороду и кожу.

— Свои зеленые глаза я объясню сказочкой про мать-рабыню из Тевтонии, — сказал он. — Вот. Употреби немного и ты. Станешь немного потемнее, это не повредит.

Они вышли к полуразрушенному Каменному городу с приземистыми широкоротыми идолами. Горожане оказались невысокими, худощавыми и темноволосыми людьми, одетыми в коричневые накидки и черные набедренные повязки. Волосы как у мужчин, так и у женщин, были длинными. Их смазывали маслом, получаемым из молока пегих коз, бойко скакавших по руинам и питавшихся травой, проросшей из трещин в камне. Эти люди, кайдушанги, держали кобр в маленьких клетках и часто выпускали своих любимцев, чтобы погладить. Они жевали дхиз, — растение, делавшее их зубы черными и придававшее взглядам туманное выражение, а их движениям — медлительность.

Кикаха, употребив х’вайжум, общепонятный местный жаргон, устроил меновую торговлю со старейшинами. Он сменял ногу убитого им с Вольфом гиппопотамоподобного зверя на хамшемскую одежду. Спутники облачились в красно-зеленые тюрбаны, украшенные перьями кигглибаша, белые безрукавные рубашки, мешковатые лиловые шаровары, кушаки, много раз обматываемые вокруг талии, и черные туфли с загнутыми носами.

Несмотря на оцепеневшие от дхиза мозги, старейшины оказались очень ловкими торговцами. Только когда Кикаха достал из своего рюкзака самый маленький сапфир — один из драгоценных камней, подаренных ему Подаргой, — они продали инкрустированные жемчугом ножны и ятаганы из припрятанных ими товаров.

— Надеюсь, что лодка прибудет скоро, — заметил Кикаха. — Теперь, когда они знают, что у меня есть камни, они могут попробовать перерезать нам глотки. Я сожалею, Боб, но нам придется ночью караулить друг друга. Еще они любят посылать своих змей выполнять за них грязную работу.

В тот же день из-за поворота реки выплыло купеческое судно. При виде двух путников, стоявших на гниющем пирсе и махавших длинными белыми платками, капитан приказал бросить якорь и спустить паруса.

Вольф и Кикаха сели в спущенную для них лодочку и были отвезены на «Хриллкуз» — судно длиной в сорок футов, с низкой серединой, но высоко расположенными палубами на корме и в носовой части, с одним косым парусом и кливером. Матросы по большей части принадлежали к ветви хамшемского народа, называемой шибакуб. Они разговаривали на наречии, фонологию и структуру которого Кикаха описывал Вольфу прежде. Он был уверен, что это архаическая форма семитского, подвергшаяся влиянию аборигенных наречий.

Капитан Архюрель вежливо приветствовал их на полуюте. Он сидел, скрестив ноги на куче подушек и богатых ковров, потягивая густое вино из крошечной чашки.

Кикаха, назвавшийся Ишнакрубелем, выдал свою заботливо приготовленную историю. Он и его спутник, человек, давший обет не разговаривать, пока не вернется к своей жене в далекой стране Шишиту, провели несколько лет в джунглях. Они искали легендарный затерянный город Зикуант.

Сплетенные черные брови капитана поднялись, и он погладил ниспадавшую до пояса темно-каштановую бороду. Он попросил их присесть и принять чашу ахаштумского вина, пока они рассказывают свою повесть. Глаза Кикахи сверкнули, и он усмехнулся, погружаясь в свой рассказ. Вольф его не понимал и все же был уверен, что его друг в восторге от собственных длинных, богатых на подробности и приключения выдумок. Он только надеялся, что Кикаха не увлечется чересчур и не возбудит недоверия.

Проходили часы, покуда каравелла плыла вниз по реке. Один матрос с мешками под глазами, одетый только в алую набедренную повязку, тихо играл на флейте у фордека [15] Складной подъемный верх. . Им принесли еду на серебряной и золотой тарелках: зажаренную обезьяну, фаршированную птицу, твердый черный хлеб и кислое желе. Вольф нашел мясо чересчур пряным, но съел.

Солнце приблизилось к своему еженощному повороту за гору, и капитан поднялся. Он провел их в маленькое святилище позади штурвала. Здесь стоял идол из зеленого нефрита, Тартартар. Капитан пропел молитву, главную молитву Властелину. Затем Архюрель опустился на колени перед мелким божком собственного народа и отвесил глубокий поклон. Матрос побрызгал немного фимиама на крошечный огонь, пылавший в выемке на коленях у Тартартара. В то время как аромат распространялся по кораблю, те, кто придерживался веры капитана, тоже пришли помолиться. Позже матросы, поклонявшиеся другим богам, исполнили свои личные обряды.

Той ночью путники лежали на средней палубе на предоставленной им капитаном куче мехов.

— Не знаю я насчет этого парня, Архюреля, — говорил Кикаха. — Я рассказал ему, что мы не сумели отыскать город Зикуант, но нашли небольшой тайник с сокровищами. Хвалиться нечем, но достаточно, чтобы позволить нам скромно жить без забот по возвращении в Шиашту. Он не попросил показать драгоценности, хотя я пообещал дать ему за наш проезд большой рубин. Эти люди заключают сделки не спеша: торопиться в делах — оскорбительно. Но жадность может победить его чувство гостеприимства и деловую этику, если он подумает, что легко сможет получить большую добычу, перерезав нам глотки и выбросив тела в реку.

Он на мгновение замолк. С деревьев вдоль реки доносились крики птиц. Время от времени какой-то ящер ревел с берега или из реки.

— Если он собирается сделать что-то бесчестное, то сделает на следующей тысяче миль. Это отрезок реки, за которым городки и города становятся все более многочисленными.