Филип Фармер - Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.

— Давай отложим предположения на потом, когда поймаем ворона, договорились?

Кикаха и Анана прибавили шагу, то и дело оглядываясь назад, но так и не увидели больше ни ворона, ни человека-медведя. Через несколько минут неожиданно потянуло дымком от костра, и путешественники бесшумно двинулись в ту сторону, откуда доносился запах. Когда позади остался узкий ручеек, они, услышав голоса, замедлили шаг, стараясь не наступать на сухие ветки. Голоса стали громче — разговаривали две женщины. Кикаха сделал несколько знаков Анане, и та прокралась в обход собеседниц. Если он угодит в беду, она сумеет выручить его. Или наоборот.

Кикаха лег на землю и очень медленно пополз вперед, стараясь не шуршать опавшей листвой. Оказавшись за большим кустом, что рос между двух массивных стволов, он остановился.

Посреди небольшой поляны горел костер, а над ним дымился маленький котелок, подвешенный за ручку на деревянной палке, которая покоилась на рогатках двух воткнутых в землю сучьев. Кикаха уловил запах вареного мяса. Возле костра стояла блондинка — настоящая красавица, несмотря на растрепанные волосы и грязное лицо. Она что-то говорила по-тоански сидевшей у костра рыжей девице — такой же красивой и не менее растрепанной и грязной.

На обеих были одеяния по щиколотку длиной, напомнившие Кикахе иллюстрации с изображением древних гречанок. А материал тонкий, облегающий тело и довольно-таки прозрачный. Когда-то эти хитоны из тонкой, почти прозрачной материи были белыми, но теперь их разукрасили пятна крови и грязи, прилипшие колючки и головки чертополоха.

Неподалеку от костра лежали два рюкзака и куча тоанских одеял, тонких, словно бумага, но очень хорошо сохранявших тепло. На одеялах валялись три легких топорика, три тяжелых ножа и три лучемета, похожих на пистолеты, с круглыми насадками на концах стволов. На другом краю полянки лежал разделанный молодой олень. Мухи вокруг него не жужжали: на планете Алофметбин их попросту не было. Зато вокруг туши уже начинали кишмя кишеть охочие до падали насекомые.

Кикаха покачал головой. Женщины не очень-то осторожны, а следовательно, не очень умны, раз не держат оружие под рукой. Или же, возможно, это ловушка. Он обернулся и посмотрел назад, потом на ветви дерева, но не увидел и не услышал ничего тревожного. Конечно, ворон мог спрятаться в листве над головой. Кикаха продолжил наблюдения.

Хотя выглядели эти женщины не старше двадцати пяти лет, на самом деле они наверняка разменяли уже не одну тысячу лет. Обе говорили на том же архаичном тоанском, на который порой переходила Анана, когда очень волновалась. Кикаха понимал его, за исключением некоторых слов и фраз.

— Долго нам в этом ужасном месте не протянуть, — сказала блондинка. — Мы должны найти врата.

— Ты уже тысячу раз повторяла это, Элета, — отозвалась рыжая. — Слушать тошно, как ты твердишь все о том же.

— А мне тошно не слышать от тебя разумных предложений, Она! — прорычала блондинка. — Почему бы тебе не придумать для нас какой-нибудь выход?

— Меня вот-вот вырвет от твоих пререканий и воплей, — заявила Она.

— Ну, так давай, кто мешает! — обозлилась Элета. — Все лучше, чем просто сидеть сложа руки и стенать. От твоей блевотины вони в этой дыре определенно не прибавится, даже если твоя рвота смердит сильнее, чем у всех прочих.

Рыжая встала и заглянула в котелок:

— Похоже, сварилось, хотя готовить я как не умела, так и не умею.

— А кто умеет? — проворчала Элета. — Стряпня — дело рабов. С какой стати нам что-то знать о ней?

— Ради Шамбаримена! — воскликнула Она и с такой силой тряхнула головой, что длинные рыжие локоны обвились вокруг ее плеч словно плащ. — Неужели мы только и можем что болтать о вещах, не имеющих значения? Еще вчера Владыки, а сейчас ничем не лучше рабынь.

— По крайней мере, нам не нужно волноваться, как бы не прибавить в весе, — усмехнулась Элета.

Рыжая сурово уставилась на нее.

— Стараюсь быть веселой, насколько могу, — заявила блондинка. — Мы должны сохранять бодрость духа, иначе умрем или превратимся в леблаббиев. А потом нас сожрет какой-нибудь зверь или, что еще хуже, захватят в плен и изнасилуют леблаббии — и мы следующую сотню лет пробудем женами тупых, невежественных, грязных, вонючих дикарей, которые сморкаются с помощью пальцев и бьют своих жен. Они станут нашими Владыками.

— Что и говорить, сестра, умеешь ты поднять настроение, — проворчала Она. — Да я скорей покончу с собой, чем покорюсь леблаббию.

— Не стоит. Даже тогда наше положение будет не безнадежным. Мы сумеем сбежать и найти врата, а потом отыщем Рыжего Орка и убьем его. Конечно, после того как сначала хорошенечко помучаем. Я все думаю: хорошо бы съесть его яйца, как Рыжий Орк в свое время съел яйца своего отца. Но не сырыми, как это сделал он, — я испеку их на углях.

— Кстати, о каннибализме, — сказала Она. — Возможно, нам придется прибегнуть к нему, прежде чем мы выберемся из этой передряги. Бросим жребий: кто же будет едоком, а кто едой?

— Прекрати!

Обе залились смехом.

Кикаха достаточно хорошо знал Владык и сомневался, что Она просто шутит. Если они начнут голодать, одна из сестричек без колебаний убьет и сожрет другую.

Он послушал их перепалку еще немного, но мало чего узнал. Ему удалось выяснить лишь одно: что они очутились в бедственном положении из-за Рыжего Орка и что им удалось от него удрать с тем небольшим имуществом, которое лежало на полянке.

Женщины на некоторое время умолкли, глядя в котелок и приготовив грубые ложки, вырезанные из коры.

Неожиданно из кустов появилась Анана, держа наготове лук со стрелой.

— Привет, жестокосердые дочери Уризена и Ахании! — окликнула она их. — Ваша двоюродная сестра Анана явилась к вам с миром! Что привело вас сюда?

Обе женщины дружно вскрикнули и почти одновременно подпрыгнули, точно наступили на муравейник. Рыжая, правда, быстро оправилась от изумления и метнулась к лучеметам, лежавшим на краю полянки. Но, пробежав пару шагов, остановилась и медленно вернулась к Элете. До нее дошло, что она не успеет схватить оружие: стрела Ананы настигнет ее быстрее.

— Она Пекущая! — воззвала Анана к рыжей. — Ты всегда была самой смышленой, хладнокровной и опасной в поединке один на один. Но как ты могла так глупо поступить — не оставить оружие под рукой?

— Я очень устала, — нахмурясь, буркнула Она.

Анана обратилась к блондинке:

— Элета Мелющая, известная также как Элета Мучительница! Все планы и замыслы операций вашей команды составляла ты, а потому была во многих отношениях самой опасной!

Щеки у блондинки чуть порозовели, она улыбнулась и поклонилась Анане:

— Но не такой опасной, как ты, Анана Ослепительная, Анана Охотница!