Филип Фармер - Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.

— И дать погибнуть всем остальным. Что же касается этих обычных фантазий о мести, то те, кто лелеет подобные мечты, в жизнь их, как правило, не воплощают. Орк обязательно воплотит, если сумеет вернуться за машиной разрушения. Пустит ли он ее в ход?

— Надеюсь, что нет. Это было бы ужасно. Но я не узнаю, сделает ли он это, если снова не войду в него.

— Вероятно, у тебя есть соображения на этот счет, — не согласился с ним психиатр. — Только ты не хочешь ими делиться. Однако как поступил бы Орк, если б его подставили так же, как тебя?

— Точно так же, как я, — гордо произнес Джим.

— Напал бы на охранников? Вряд ли — если он в большинстве ситуаций рассуждает так хладнокровно, как явствует из твоих слов. Да, признаю, тебя спровоцировали. Но, по моей оценке, не настолько чтобы так буйно реагировать. Была ли необходимость нападать на Шервуда и Роджерса? Неужели нельзя было разоблачить их как-то иначе?

— Да, разумеется — если б я настучал на них. Но я ничего б не смог доказать, если бы просто донес на них охране или вам. Требовалось поймать их с поличным — никакого иного способа не было!

— Ты их разоблачил. Но при этом разбил лоб Шервуду.

— Он на меня напал!

— Твоя оборона больше походила на нападение. Очень яростное.

— Именно так поступил бы Орк!

— Вот-вот. И это представлялось тебе адекватным действием?

Джим нахмурился и прикусил нижнюю губу. А затем ответил:

— Вы говорите, что действовать подобно Орку было неверным выбором в моей ситуации.

— Я такого не говорил. Ты сам это сказал. И...?

— Ладно, теперь понимаю. Я не разобрался как следует, что в поведении Орка адекватно, а что неадекватно.

— И в твоем тоже.

Психиатр продолжал развивать эту тему. Он принадлежал к числу тех проводников, которые предоставляют своим клиентам самим составлять карту по ходу путешествия. Только путешественник не мог предугадать, в какую сторону его ведет проводник.

Под конец сеанса доктор велел Джиму каждый день заходить в аптеку за прописанной дозой торазина.

— Будешь некоторое время принимать его, но в этот период тебе не следует возвращаться к Орку. Мне хочется, чтобы ты оценил пережитое тобой и свои чувства по отношению к этому опыту. Вот тогда и поговорим о возвращении. Решительно настаиваю — и я знаю, что делаю — на том, чтобы ты не пользовался знатрой, пока я не дам разрешения. Полеты отменяются до улучшения внутреннего климата, договорились?

— Ладно. Вас понял.

Выйдя в коридор, Джим вдруг испытал озарение. Однако он не мог вернуться и сказать доктору, что ему неожиданно открылось. Порсена бы сильно встревожился и принял нежелательные для Джима меры. Хотя, возможно, он и так уже кое-что заподозрил. Джим привык быть Орком, то есть стал оркоманом.

Было несколько обстоятельств, которые обошли молчанием во время беседы и доктор, и Джим. Одно из них заключалось в том, что Джиму не требовалось беспокоиться насчет того, казнили Орка или нет. В конце концов, разве Фармер не написал, что молодой Владыка, ныне известный как Рыжий Орк, был жив и здоров в середине двадцатого века нашей эры? Стало быть, опасения Джима, что Орка могли убить, ни на чем не основаны. Почему же тогда Джим так волнуется?

Еще одним обстоятельством являлось расхождение между тем, что писал о Владыках Фармер, и тем, что знал Джим. В серии «Многоярусный мир» Вала считалась сестрой Ринтраха и Джадавина. На самом деле Вала была женой брата Лoca, а Ринтрах — вторым ребенком Лoca и Энитармон, то есть младшим братом Орка.

Доктор Порсена и его сотрудники считали — хотя никогда не говорили этого пациентам — что Многоярусный мир являлся чистым художественным вымыслом. Но Джим лучше знал ситуацию. Ведь не зря поговаривали, будто Фармер пережил несколько настоящих мистических озарений — должно быть, он был, а возможно, по-прежнему оставался, своего рода приемником, получавшим каким-то образом сведения о мирах Владык. Их свет доходил до него сквозь стекло, затемненное межвселенскими психическими вибрациями или чем-то иным. Но писатель не всегда бывал точно настроен на их частоты, и «атмосферные помехи» портили качество приема, к тому же он в силу своей профессии отдавал дань сочинительству, так сказать, для заполнения пробелов.

Тем не менее, несмотря на некоторые ошибки в хронологии и идентификации, ММ-стрелы Фармера обычно попадали в цель или где-то рядом. К тому же некоторые Владыки, лично известные Джиму или о которых он был наслышан, совсем не обязательно являлись персонажами Фармера. Ничего не мешало им быть потомками героев романа или их родственниками.

У Джима имелись проблемы и поважнее этих. Джим привык к Орку, и теперь, из-за невозможности войти в него, испытывал симптомы настоящей «ломки». Однако ему удавалось в какой-то мере держать себя в руках при помощи методики, применяемой Орком. Джиму она напоминала некоторые приемы ментальной техники йогов, о которой он читал, тем не менее овладеть ею можно было гораздо быстрее. В конце концов тоаны потратили не одну тысячу лет на ее совершенствование. Хотя эта техника не могла полностью снять эффекты «ломки», но все-таки уменьшала боли и раздражительность. Поэтому Джиму удавалось сдерживаться и не рычать на людей, а также не оскорблять их.

Его самочувствие несколько улучшилось, когда позвонила миссис Выжак и снова подтвердила свое приглашение — жить в ее доме, когда Джим перейдет на амбулаторное лечение. На похоронах Сэма миссис Выжак, рыдая, прижала Джима к груди и обещала дать ему приют, сразу предупредив, что он должен будет соблюдать ее правила. Никаких наркотиков, никакого курения в ее доме, никакой ругани, каждый день мыться, вовремя приходить к столу, никакой громкой музыки и т. д.

Джим пообещал, что будет делать все, как ей хочется. На его взгляд, больших трудностей у него возникнуть не должно. Он вполне мог в присутствии миссис Выжак держать свои «антиобщественные» мысли при себе. Однако всю радость от ее приглашения ему подпортили на следующий же день. Позвонила мать и сказала, что придет к нему вечером. И сообщила она ему именно то, что Джим был готов услышать, — они с отцом через пять дней уезжают в Техас. К глазам мгновенно подступили слезы, сердце больно сжалось. Хотя Джим и подготовился к этому моменту — или думал, что подготовился, — слова матери причинили ему сильную боль. Но он не позволит ей увидеть его плачущим. Не хватало еще, чтобы она рассказала отцу, как глубоко на него подействовало сказанное.

Джим не спрашивал, почему не пришел отец. Трус!

Ева Гримсон пообещала, что будет переводить деньги на больничную страховку. А также была уверена, что сможет присылать Джиму деньги на одежду, учебники и прочие необходимые вещи. Отец обязательно найдет хорошую работу, но Джиму придется набраться терпения.