Филип Фармер - Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.

— Нет, — Кикаха медленно покачал головой. — Об этом не было и речи. Я так понял, что должен стать воином вашего племени.

Старик захихикал, довольный ответом, а затем продолжал:

— Как нам поступить с Тоини? Не должны ли мы его принести в жертву?

Юноша простерся перед ним ниц:

— Умоляю, прости меня! Я не хотел твоей смерти!

— Ты прощен, — кивнул Кикаха.

* * *

Вергенгет не скрывал своей радости — Властитель больше на них не сердится, и племя может беспрепятственно следовать дальше. Что касается Кикахи, то он надеялся, что сезон гроз закончился, в противном случае ему придется давать пространные объяснения тана, изобретать причины, по которым на них вновь обрушился гнев Властителя. И если туземцы ему не поверят, то Кикахе следует готовиться к мучительной смерти.

Нельзя исключать и встречу с Уртоной — Владыкой этой вселенной...

У Кикахи не было особого выбора — и он решил действовать исходя из обстоятельств, решив, что сразу же покинет племя, как только обнаружит, что Анана где-то поблизости, — в том, что женщина направится сюда, он нисколько не сомневался. Если только она жива...

Следы Уртоны и Маккея — а следовательно, рога Шамбаримена — тоже следует искать здесь, в относительно стабильной части этого мира. Интересно, куда исчез Орк?

Караван тем временем уже двигался вдоль берега моря, после небольшой передышки, когда тана напоили «лосей», искупались и наловили немного рыбы.

Дорогу им нередко преграждали деревья, поваленные ударами молний, а также туши животных. На пиршество слетелись и сбежались обитатели здешних мест; отовсюду доносилось чавканье, хруст костей и птичий гомон. Лишь однажды люди решили разделить трапезу с братьями меньшими, а точнее — отнять у них добычу: сраженных молнией слониху и слоненка. Кикаха тоже воспользовался кремневым ножом и отрезал несколько кусков побольше, но не стал торопливо вонзать в какой-нибудь из них зубы. Соорудив небольшой костер — огонь удалось добыть с помощью трения, — он поджарил мясо и с аппетитом принялся поглощать еду.

Аромат оказался настолько сильным и притягательным, что спустя некоторое время к нему присоединились Вергенгет и Ошуллаин.

— Откуда у тебя такой дар? — поинтересовался шаман. — Мы пользуемся только огнем, сошедшим с небес, но никогда не готовим на нем пищу, считая, что так мы разгневаем Властителя.

Да, подобное отношение, к людям опредленным образом характеризовало Уртону. Владыка создал мир, однако лишил помещенных туда его волей людей возможности развиваться.

— Ночью огонь помогает отгонять хищных зверей, — продолжал Кикаха. — Хотите, я научу вас поддерживать его?

Однако, судя по мрачному выражению лица Вергенгета, его голову занимали совсем другие мысли.

Пронзительно глядя в глаза Кикахе, он наконец нарушил молчание:

— Властитель выбрал тебя, а ты — наше племя. Ты ведь не причинишь нам зла?

— Разумеется, нет — если на то не будет воли Властителя...

Вскоре вокруг лагеря запылали несколько больших костров. Видя, что никто не спит, Кикаха растянулся на земле, закрыл глаза и притворно захрапел; его безмятежный вид должен был вселить уверенность в окружающих, что новый соплеменник не боится ни огня, ни животных.

Утром Кикаха показал женщинам, как готовить пищу на огне, и племя в своих вкусовых пристрастиях разделилось: половина предпочла жареное, остальные по-прежнему питались сырым мясом. Хотя, возможно, не стоило выступать в роли Прометея? Когда нач нется сезон гроз, племя тана вернется за горы, где нехватка дров вынудит их отказаться от огня. В результате не раз Кикаха будет помянут недобрым словом. Впрочем, он уже будет далеко от них...

К концу «дня» караван достиг цели — высокого холма в полумилё от моря. На его вершине виднелась куча бревен — движение почвы разрушило частокол. Но тана не унывали, а дружно принялись за работу: с помо щью палок и каменных лопаток были выкопаны новые ямы, в которые установили бревна, и через три дня ограда была восстановлена. Теперь с наступлением «вечера» племя укрывалось за ней. Днем туземцы охотились, ловили рыбу, собирали всевозможные плоды и ягоды. Двое дозорных наблюдали за местностью, предупреждая о приближении хищных зверей.

В один из дней тана решили устроить праздник в честь посвящения Кикахи в виру. После зажигательных танцев под громкое пение, бой барабанов и визг костяной флейты, прочтения многочисленных поэм вождь вырезал кремневым ножом на груди недавнего пленника священный символ тана. Кикаха, как настоящий воин, не издал при этом ни звука. Затем — строй мужчин, которые тыкали в него длинными палками. В конце церемони его ждал поединок с самым сильным из воинов тана Мекди л лонгом. Кикаха был в отличной форме, к тому же владел сотней приемов, о которых виру даже не подозревал, однако боролся вполсилы — чтобы зрелище было более захватывающим. Всем казалось, что чужак сейчас запросит пощады. Но Кикахе надоело глотать пыль; он провел бросок через бедро — и вот уже храбрый воин извивается на земле, хватая ртом воздух.

Как выяснилось, проверке также подлежали и его мужские качества. Импотентов ждала тяжелая участь — их изгоняли из племени. Если бы Кикаха не оправдал надежд, его бы попросту убили. Однако вождь недвусмысленно высказался, что от новоиспеченного виру ждут подвигов и на этом поле битвы. Кикаха старался сохранить непроницаемое выражение лица, однако про себя решил, что ему не нравйтся этот обычай. Заниматься сексом под страхом изгнания или смерти? К счастью, обошлось без свидетелей: Кикахе позволили скрыться под навесом из ветвей с самой симпатичной женщиной в племени. Спустя несколько часов, усталая и очень довольная, красотка объявила, что он оказался на высоте.

По мере того как воспоминание о полученном удовольствии проходило, Кикаха начинал чувствовать угрызения совести. Анана, разумеется, не стала бы устраивать скандал по такому незначительному поводу. К тому же у него не было выбора. И все-таки Анане лучше не знать об этом... если она еще жива.

Испытания плавно перетекли во всеобщий праздник. Наконец закончился и он.

Отправляясь спать, Вергенгет велел Кикахе выбрать себе жену из пяти девушек, достигших брачного возраста, которые заявили о своем желании получить его в мужья. Двое отличались миловидностью черт, а одна озорная бесстыдница даже не пыталась скрыть переполнявшего ее желания. Всем своим видом она демонстрировала, что именно она будет неутомима на брачном ложе. По правде говоря, Кикаха предпочел бы ту, с помощью которой ему пришлось доказывать свою мужскую силу, и тогда муж Шимы стал бы его заклятым врагом.

На самом деле отнюдь не плотские утехи занимали его мысли. Посреди лагеря была сооружена смотровая площадка, и сейчас там мелькала чья-то фигура. Где-то среди ветвей одного из деревьев прятался еще один наблюдатель. Остальные тана безмятежно храпели. Никто не помешал бы Кикахе открыть ворота и убежать в лес. Дозорные скорее всего заметят беглеца, но пока они поднимут всех по тревоге, он успеет скрыться в лесной чаще.