Альфред Ван-Вогт - Путешествие «Космической Гончей»

Оттуда он перенесся на ту часть планеты, где стояла ночь. Ответная реакция оказалась на этот раз чересчур быстрой. Он находился в темном городе с призрачными зданиями и едва различимыми дорожками. Гросвенф быстро вошел в контакт с чужой нервной системой. Он не понимал, почему связь устанавливалась именно с тем Риим, а не с другим. Скорее всего, на одного индивида стимуляция действовала чуть быстрее, чем на других. Было вполне вероятно, что эти индивиды были потомками или родственными телами его основного контролера.

Когда он вошел во взаимосвязь более чем с двумя дюжинами Риим на всей этой планете, ему показалось, что он, наконец, начинает понимать мир телепатов в птичьем оперении.

Это был мир кирпича, камня и дерева, и психической общности, которой, возможно, никому никогда не удастся достичь. Таким образом, эта раса владела всеобъемлющим механизмом проникновения в секреты вещества и энергии. Он почувствовал, что теперь можно, не рискуя, предпринять следующий и последний шаг его атаки.

Гросвенф сосредоточился на изображении, которое должно было принадлежать одному из существ, передававших изображения на „Космическую Гончую“. Он физически ощутил течение небольшого, но наполненного смыслом отрезка времени. А потом…

Он увидел летящий в звездном пространстве корабль. Его первым желанием было определить, сколько существ окружило корабль, что они делают и как выглядят. Но у него на это не было времени. Ему нельзя отвлекаться. Пришло время дирижировать действиями не одного неприятеля, а миллионами, атакующими затерянный космический челнок. Он должен был подействовать на них настолько мощно, чтобы они вынуждены были оставить „Космическую Гончую“ и не имели бы другого выхода, как держаться от корабля подальше.

Он понимал, что они читают его мысли, но и он тоже научился понимать, о чем думает это коллективное существо. Если бы все это было иначе, связь его с миром этой мыслящей саранчи была бы невозможна.

Итак, он готов… Гросвенф направил свои мысли в темноту:

„Вы живете во Вселенной и внутри себя, вы создаете картину Вселенной такой, какой она вам представляется. Но об этой Вселенной вы не знаете ничего, и ничего не можете знать, кроме изображений. Но изображение Вселенной внутри вас не есть Вселенная… Как вы можете влиять на другое сознание? Изменяя его понятия. Как вы можете влиять на чужие действия? Изменяя основные верования существа, его эмоциональную склонность…“

Очень осторожно Гросвенф продолжал:

„И картины внутри вас не показывают вам Вселенной, поскольку имеется множество вещей, которые вы не можете узнать прямо, не обладая тонкими чувствами. Внутри Вселенной царит порядок. И если порядок картин внутри вас не есть порядок Вселенной, то вы ошибаетесь…“

Гросвенф знал, что мир, построенный на ложном восприятии, не прочен. Стоит разрушить его и погибает тот, кто несет в себе этот мир. Если доказать существу, связанному с коллективом единой нервной системой, что все воспринимаемое им фикция, цепь распадается и гибнут все, кто связан этой цепью.

Гросвенф знал, что правда на его стороне и действовал хладнокровно. Он ставил эксперимент на выживание. Ему казалось, что Риим обречен, что он не сможет защищаться. Впервые за историю бесчисленных поколений они получат мысли извне. Он не сомневался в том, что их инертность чрезвычайно велика. Это была феллаханская цивилизация, укоренившаяся в своих представлениях, которые не претерпевали никаких изменений. Как и на Земле крошечное инородное тело могло оказать решающее влияние на будущее феллаханских рас. Гигантская старая Индия пала, когда на нее высадилось несколько тысяч англичан. Подобным же образом, все феллаханские народы древнего мира захватывались с легкостью и больше никогда не возрождались. Сердцевина их несгибаемых привычек разбилась вдребезги. И все это произошло потому, что основой их жизни были негибкие системы.

Риим был уязвим. Их метод коммуникации, хотя и уникальный, давал возможность влиять сразу на всех их. Снова и снова повторял Гросвенф свое послание, каждый раз добавляя по одному звену инструкции относительно действия с кораблем. Инструкция была такова:

„Измените изображения, которые вы использовали против находящихся на корабле, потом уберите их совсем. Измените изображения, чтобы те, на кого они направлены, могли расслабиться и заснуть… потом уберите их… Ваша дружеская акция стала причиной большого несчастья. Мы тоже настроены к вам дружественно, но ваш метод выражения дружбы причиняет нам зло“.

У него было смутное представление о том, как долго его команды влияли на эту огромнейшую нервную систему. Ему казалось, что прошло часа два. Но сколько бы времени ни прошло, оно исчезло, как только выключатель энцефало-аджустера автоматически прервал связь между ним и изображением на стене его отдела.

Знакомые ощущения резко вошли в его сознание. Он взглянул туда, где должно было находиться изображение. Оно исчезло… Гросвенф посмотрел на Кориту. Археолог сидел на стуле, и сон его был глубоким.

Гросвенф вспомнил, что он сам ввел его в это состояние: расслабиться и уснуть — эта команда была для всех. Значит все люди на корабле спят. Немного подождав, он разбудил Кориту и вышел в коридор. Повсюду видел он людей. Они лежали в нелепых позах. Сон их настиг в самых неожиданных местах. По пути в контрольный пункт он не видел ни одного изображения.

Войдя в пункт, он осторожно приблизился к спящему капитану Личу, который валялся на полу у контрольной панели. Со вздохом облегчения он включил рубильник, питающий внешний экран корабля. Через секунду Эллиот Гросвенф находился в кресле пилота, меняя курс „Космической Гончей“.

Прежде чем покинуть контрольную, он поставил временный замок на механизм управления и замкнул его на десять часов. Это было предосторожностью на случай, если кто-то, очнувшись, начнет буйствовать. Затем он вернулся в коридор и начал оказывать помощь людям.

Все до одного были без сознания, так что об их состоянии он мог только догадываться. Тому, кто тяжело дышал, он давал кровяную плазму. Он вводил специальные наркотики, чтобы не так мучительно возвращались к жизни раненые, и накладывал быстродействующий целебный бальзам на раны и ожоги. Корита помогал ему поднимать мертвых на передвижные носилки и отправлять их в госпиталь для воскрешения. Четверых удалось воскресить. Но тридцать два человека вернуть с того света было уже невозможно.

Они все еще занимались ранеными, когда служащий из отдела геологии, лежащий неподалеку, проснулся, лениво зевнул и начал истошно кричать. Гросвенф догадался, что проснулась память, и он с тревогой следил за этим человеком. Служащий озадаченно перевел свой взгляд с Кориты на Гросвенфа и, взяв себя в руки, осведомился: