Василий Скородумов - Ветер перемен

Воспользовавшись случаем, я обрушил град ударов на дядю Вову. Когда я заносил ногу, наверное, в двадцатый раз, он выронил пистолет и, кажется, вырубился.

Я встал на ноги, признаться не без труда, и подбежал к Антону.

- Вы как?

- Нормально, жить буду. Олег, что все это значит?

- Объясню в более спокойной обстановке. Для начала надо бы его связать, пока он не очнулся.

- Кого? Владимира?

- Его самого. Эй, вы, двое, бегом сюда! - пара рослых парней, не задавая лишних вопросов, поспешили исполнить мой приказ.

Но пока они шли, дядя Вова уже очнулся. Посмотрел на меня, Антона, приближающихся парней, схватил пистолет и приставил его себе к виску.

- Ну ладно! - это были его последние слова. Потом он просто вышиб себе мозги.

Когда Антон освободил меня от связывающих мои руки веревок, я помог ему подняться. Он оперся о мое плечо, и мы кое-как доковыляли до его палатки. Там я ему пересказал весь монолог дяди Вовы. Антон, пораженный услышанным, долго не мог вымолвить и слова

- Кто бы мог подумать, что Владимир окажется предателем. А ведь он был мне как брат...

- Не вы одни разочаровались в нем, - сказал я. Дядя Вова проворачивал все свои грязные дела практически у нас под носом, и ему все время удавалось оставаться незамеченным, быть вне подозрения. Признаюсь, были моменты, когда я думал, что у нас в стане завелся шпион, но я никак не предполагал, кто им окажется.

- Жаль его. Он ведь не всегда был таким, просто принял неправильную сторону, - покачал головой Антон. - Олег, дай мне, пожалуйста, мой свитер.

Не совсем понимая, для чего ему понадобился свитер, я все же исполнил его просьбу. Антон карманным ножом отрезал от него рукав, затем сделал еще один надрез. Получилась своего рода лента, которой он перевязал свою рану.

- Но...

- Не переживай, пуля прошла насквозь. Надо было просто остановить кровотечение.

- И что нам теперь делать? - я задал этот вопрос, чтобы хоть как-то разрядить обстановку - в воздухе опять повисла тишина.

- А нам больше ничего не остается - придется сдаваться "красным". Иного выхода, как это ни печально, я не вижу.

Эти слова дались ему не без труда. Антон провел рукой по лицу. Казалось, от этого он постарел сразу лет на десять.

- Сегодня, - продолжил Антон, - мы соберем все патроны, а завтра я вместе с несколькими людьми поеду на красную линию и скажу, что мы сдаемся.

- Возьмите меня с собой.

Я понимал, что это было очень рискованно, отправляться туда, откуда сбежал, но мне хотелось еще раз увидеть Машу. Правда никакой гарантии того, что я ее увижу не было, но чем черт не шутит. Вдруг... К тому же, если выбирать человека на роль телохранителя Антона, моя кандидатура по-моему очень подходит. Однако как же Антон будет, с раненой ногой-то? Я задал ему этот вопрос.

- Не беда, - махнул рукой он. - Для этой цели люди придумали костыли. И хотя мне никогда не приходилось ими пользоваться, думаю, я быстро осво...

Договорить Антон не успел, так как снаружи, со станции послышались крики:

- На помощь, на помощь! Человеку плохо. Скорее, кто-нибудь.

Мы с Антоном переглянулись.

- Сбегай узнай, что там случилось, а потом доложишь мне. Я тут останусь - двигаться не в состоянии пока.

Кивнув, я выбежал из палатки и побежал на крики. Место у памятника Дороге Жизни, как и тогда, когда встречали меня, было сплошь усеяно людьми. Давненько на нашу станцию не накатывало столько событий в один день. Я с трудом прорвался сквозь толпу и... увидел лежащего на полу Юру. Глаза у него закатились кверху, руки и ноги были раскинуты в разные стороны. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять - мой друг мертв. Я, не в силах поверить в увиденное, упал на колени и, зарывшись лицом в Юрину рубашку, зарыдал. Зарыдал как маленький мальчик, и меня нисколько не волновало то, что на меня сейчас смотрит не один десяток глаз.

Уж слишком много потрясений в такой короткий срок. Раскрывшееся предательство и самоубийство дяди Вовы. Теперь еще и смерть Юры. Я лишился почти всех, кто был мне дорог. Буквально в одночасье. За что, за что мне такое наказание?

Я плакал до тех пор, пока не закончились слезы. Тогда, вытерев лицо ладонью, я обратился к народу, так и стоявшему на месте и не желавшему никак расходиться.

- Кто-нибудь знает, что с ним произошло? Почему он умер?

Вперед вышел Леня.

- Мне очень жаль, Олег. Я не успел предотвратить неизбежное. В его смерти есть и моя вина.

- Ты про что? - не понял я.

- Юра... как только ты сказал ему, что принес с поверхности какой-то камень, сразу же захотел посмотреть на него. Он распаковал пакет, в который ты убрал костюм и достал из контейнера твою находку. К сожалению, я поздно заметил, что Юра держит камень голыми руками. Он абсолютно забыл про технику безопасности с предметами, пораженными радиацией.

- И... что? - говорил я сейчас с трудом. У меня вообще было такое состояние, будто еще чуть-чуть и упаду в обморок.

- Поначалу ничего не происходило. Мне пришлось выбить камень у него из рук, потому что на мои слова он никак не реагировал. А потом Юра вдруг зашелся в кашле, ноги у него подкосились. Он стал кататься по полу как ужаленный, все тело стало трястись, с каждой секундой все сильнее. Через минуту Юра скончался.

То, что я испытывал сейчас, нельзя было передать словами. Погиб мой лучший друг, и больше тут говорить не о чем. Но что самое печальное - он погиб по своей глупости. Уж не знаю, что руководило его действиями в тот момент: слепое делание увидеть мою находку или что-то другое... Какое это теперь имеет значение? Тем более что уже никому никогда не узнать этого.

- Видимо, в этом камне содержалась просто чудовищная доза радиации, - сообщил Леня. - Потому что я никогда не видел, чтобы от нее умирали так быстро. Одно хорошо - зона, на которую камень распространяет радиацию, ничтожно мала. Подцепить ее можно только при непосредственном контакте с камнем. Или же..., - продолжал рассуждать вслух Леня, - на этом камне содержится какая-нибудь инфекция или что-то типа того. Не очень я силен в этих делах... Но все же мне кажется, что именно камень стал причиной Юриной смерти.

Я не видел и не слышал ничего вокруг. Мир будто перестал для меня существовать. Все, что я смог сделать, это сказать Лене: "Отведи меня к Антону". Видно, заметив, как мне хреново, он взял меня за руку и повел. А я бездумно шел следом, ведомый им, переставляя ногами скорее на автомате, нежели осознанно.

Когда мы пришли, Леня усадил меня на стул, а сам рассказал Антону о произошедшем. Тот хоть и не мог испытать то же, что и я, все равно был очень удручен неожиданным известием. Разумеется, две смерти всего за каких-то десять минут - в пору сойти с ума.

Но неожиданно глаза Антона просияли и, возможно мне это всего лишь показалось, он улыбнулся.