Гарри Гаррисон - Мир смерти

Обучение на ЭЛП проходило мучительно медленно и с жуткой дотошностью. Активность учащихся была очень важным элементом учебного процесса. Это оказалось главным препятствием, потому что пленник никак не хотел работать, а без его желания было не обойтись. Вернее, он не то чтобы не хотел, а был смертельно напуган.

Брайон почувствовал, что пленник скоро проснется — изменились ритмы мозга. До того как он открыл глаза, ощущались только страх и боль. А затем все затмил невыразимый ужас, подобный тому, который испытал Вьер, когда впервые увидел Брайона. На сей раз было даже хуже, потому что ужас не ослабевал. Как только пленник поднял глаза на Брайона, он сразу завыл и пополз прочь. Брайон удержал его, схватив за колено, страх при этом только усилился. Охотник взвыл и невольно пустил ветры. Глаза его закатились, он потерял сознание. Брайон отправился за аптечкой.

— Не хочешь перекусить? — спросила Леа, когда он спустился в воронку.

— Не сейчас. Он никак не хочет работать, придется сделать укол скопаламина, в таких случаях это рекомендуется.

Легкий укол шприца заставил человека очнуться; Брайон быстро спрятал шприц в карман, с глаз долой. Теперь ужас был блокирован. Охотник неловко пошевелился, потер лицо, подозрительно глядя на Брайона. Тот не шелохнулся, просто сидел и ждал. Он заметил, что человек уставился на изображение Учителя, и ощутил, что ужас отступает и сменяется любопытством. В глазах пленника Учитель был его ровесником, человеком, который изумительно владеет своим телом — он сидел совершенно неподвижно, только грудь его легко вздымалась. Без этой имитации дыхания компьютерный образ сошел бы за статую. Когда удивление охотника усилилось, Брайон голосом подал команду:

— Начинай.

Пленник испуганно глянул на Брайона и снова уставился на изображение, которое стало подавать первые признаки жизни. Учитель улыбнулся, кивнул и протянул руку к коробке, что стояла перед ним на земле. Он вынул оттуда обыкновенный камень.

— Камень, — отчетливо произнес он, — камень… камень.

Каждый раз, произнося слово, фантом кивал и улыбался.

Затем вытянул руку с камнем и издал вопросительный звук. Охотник сидел, раскрыв рот, в голове его была полная сумятица.

С нечеловеческим терпением фантом повторил демонстрацию и вопрос. Ответной реакции не было. На третий раз Учитель уже не улыбался. А после того как старик снова не ответил, лицо фантома стало злым, он грозно нахмурился и оскалил зубы, изображая сильную агрессию. Это выражение лица антропологи находили во всех культурах. Пленник отпрянул с испуганным воплем. Когда камень появился вновь, он заикаясь произнес: «Пртр». Фантом улыбнулся, кивнул и сделал одобрительный жест. Процесс обучения пошел.

Брайон потихоньку отодвинулся из поля зрения охотника, чтобы не мешать уроку. Он смотрел, как Учитель переливает воду из сосуда в сосуд, снова и снова, не проливая ни капли.

— Думаешь, получится? — спросила Леа.

— Всегда получалось. Это самообучающаяся программа. Усвоив несколько слов, ЭЛП произносит их, чтобы проверить звучание по реакции партнера. По мере увеличения словарного запаса процесс обучения ускоряется. Вскоре ЭЛП сможет задавать вопросы, сначала элементарные, затем все более и более отвлеченные. Когда старик устанет, компьютер даст ему передохнуть, а в это время будет учить нас.

— То есть гонять по лексике, грамматике, ставить произношение и все такое?

— Именно. А где еда, про которую ты говорила? Следить за стариком не обязательно. Если он что-нибудь задумает, я это сразу почувствую.

После полудня пленник начал клевать от усталости носом. Брайон принес ему воды в деревянной чашке, и он с жадностью ее выпил.

— Как его зовут? — спросил он ЭЛП.

— Его имя Равн. Равн. Равн. Равн. Повторяю: Равн…

— Достаточно. — Брайон повернулся с широкой улыбкой. — Равн, поздравляю тебя с возвращением в человеческую цивилизацию.

— Рана заживает хорошо, — отметила Леа, поворачивая руку Брайона так, чтобы лучше разглядеть обрубок пальца. Он смотрел, как она накладывает антисептическую пасту.

— Арб’т клрм, — буркнул он.

— Если ты хочешь сказать «мне больно», то научись проглатывать конечные звуки, а то аборигены тебя не поймут.

— Довольно противный язык.

— Брайон, в тебе говорит лингвистический изоляционизм. Если рассуждать абстрактно, противных языков не существует…

Подняв палец, Брайон прервал ее и спокойно сказал:

— Только не оборачивайся. Похоже, Равн собрался бежать. Я этого ждал. Пусть немного побегает. Я даже хочу, чтобы он убежал и почувствовал себя свободным. Когда я снова его схвачу, он будет окончательно сломлен и станет совершенно ручным. Тут-то мы его и разговорим. Не хочется давить. Сил у него много, и хорошая встряска ему не повредит.

— Тряхни его разок и за меня. А то он глядит с таким отвращением, будто мы его вареным мясом кормим.

— Видишь ли, он человек иерархического общества.

— Да уж. Для него женщины находятся ниже дна. Ага, он, кажется, уже собрался в путь. Поднялся на ноги, смотрит сюда.

— Отвернись и сделай вид, что ничего не заметила. Я хочу, чтобы у него появилась надежда, а потом я же ее и отниму. Этот стресс сломит его сопротивление.

Равн понимал, что Говорящий Старик не погонится за ним. Он всегда сидит на одном месте. О женщине и говорить нечего. Он боялся только Большого Охотника, который очень сильный. Но бежать надо сейчас, пока Охотник не смотрит на него. Равн чувствовал себя отдохнувшим. И он был Равн, и ноги его были по-прежнему крепки, недаром он столько лет охотился на Мяснух. И всегда догонял их — и теперь убежит от Охотника. Охотник настолько глуп, что даже не смотрит в его сторону. Старик тоже глуп — сидит и не поднимает тревогу. Он медленно скрылся в траве — и побежал! Быстрей! Как ветер, как Мяснуха — теперь его не поймать.

Леа смотрела, как старик бежит по равнине, все дальше и дальше.

— А ты не слишком рискуешь? — спросила она. — Старый черт быстро, однако, бегает. Было бы стыдно упустить его. Чего доброго, ему на помощь придут друзья. Может, они его поджидают?

— Можешь не волноваться. Никто его не поджидает, в этом я уверен. — Брайон глянул вслед беглецу, затем встал, потянулся. — Хорошее дело — спринт. Давненько я не бегал.

Глядя на него, Леа поняла, что волновалась напрасно. Когда Брайон стартовал, она призналась себе, что ничего подобного в жизни не видела. Она совсем забыла, что он чемпион своей планеты по двадцати видам спорта и бег — один из этих видов.

Равн не ожидал ничего подобного. Он было уже грянул победную песнь — ведь был слишком далеко и бежал слишком быстро, чтобы кто-нибудь мог его теперь догнать. Поэтому когда он оглянулся и увидел, что Охотник все-таки погнался за ним, то вскоре лишь рассмеялся и приналег, чтобы увеличить разрыв. Но когда оглянулся опять — Охотник уже сократил разрыв наполовину и темпа не снижал. Равн взвыл от отчаяния, но оторваться не смог. Лес по-прежнему был чересчур далеко, а шаги слышались уже за спиной. Легкие болели, сердце бешено колотилось, и когда тяжелая рука легла на его плечо, он громко вскрикнул и рухнул без чувств.