Исай Давыдов - Я вернусь через тысячу лет. Книга 1

Конечно, соглашались астрономы, не очень-то гуманно занимать пустующие земли, которые через миллионы лет пригодятся и самим потомкам нынешних дикарей Риты. Но ведь и тонущие в море путешественники поступают не очень гуманно, занимая каюты своих спасателей. Спасение утопающих всегда почему-то связано с некоторыми неудобствами…

Однако – спасают!

Видимо, со временем удастся разъяснить всё это потомкам нынешних аборигенов Риты. Важно ещё довести их до того уровня, при котором они смогут понять подобные объяснения…

Ошеломлённое астрономами человечество поначалу примолкло, и тем самым обнаружило свою вчерашнюю астрономическую неосведомлённость. Дискуссия, вроде бы, иссякла. Потом раздались отдельные истошные голоса:

– А что будет, когда ритянское Солнышко тоже станет красным гигантом?

– Неужели человечеству придётся скитаться всю свою будущую историю?

– Придётся, – охотно согласились астрономы. – Придётся «ехать на перекладных», если люди хотят жить и продолжать свой род. Придётся всё время искать новые планеты и новые солнца. Возможно, в дальнейшем искать уже вместе с человечеством Риты. Покоя не будет никогда. Покой бывает только от невежества. Ибо звёзды, как и люди, рождаются, живут и умирают. У каждой – свой срок. У одних больше, у других меньше. Наше Солнце – одно из самых долговечных. Нам повезло! А вечных звёзд во Вселенной не было, нет, и не будет. Как, впрочем, и сама она не вечна. Когда-то родилась и когда-то умрёт – сожмётся в точку. Вселенная пульсирует. Ещё великий Эйнштейн с этим очень неохотно согласился, когда петербуржец Александр Фридман предложил ему этот вывод из самой эйнштейновской теории относительности. И все последующие открытия полностью подтвердили эти расчёты.

Человечество не сможет ни отменить смерти Вселенной, ни выскочить за её пределы. Оно умрёт вместе с нею.

Но до этого пока далеко. Срок существования всех нейтронов Вселенной – сто миллиардов лет. Потом они превратятся в излучение. А прошли лишь пятнадцать миллиардов лет.

Впрочем, на этой длинной дороге ждёт человечество гораздо более близкая и ужасная космическая катастрофа. Дело в том, что на сближение с нашей Галактикой идёт со страшной скоростью громадная галактика, известная как туманность в созвездии Андромеды (М-31 по каталогу Мессье).

Туманность Андромеды в несколько раз больше нашей Галактики и, вонзившись в неё примерно через пять миллиардов лет, запросто её разрушит. Как разрушила недавно два своих небольших спутника – карликовые галактики М-32 и М-33.

Подобные спутники есть и у нашего Млечного пути – карликовые галактики Большое и Малое Магеллановы облака. Но наша Галактика не агрессивна – на сближение с ними не идёт.

Неизбежное столкновение двух галактик вынудит земное человечество – если оно доживёт до той поры! – искать себе новое пристанище уже в пределах звёздных систем других галактик. И, следовательно, возникнет со временем крайняя необходимость изучать соседние галактики, хотя бы по их окраинам.

Таковы вполне научные астрономические перспективы, разом обрушившиеся на человечество.

Вот на такой весёленькой ноте та давняя дискуссия и завершилась. Спорить стало не о чем, и вычислительные центры подвели итоги.

Тогда и было принято решение о строительстве корабля «Рита-1», уже полностью спроектированного добровольцами, и об отборе молодых астронавтов для первого полёта.

В той давней, самой широкой земной дискуссии мы, понятно, не участвовали. Однако отвечать за судьбу целой планеты и её народов нам теперь придётся.

А ведь мы ещё мальчишки и девчонки. Мы очень немногое знаем и умеем. Наши ошибки, даже самые малые, могут стать великими кровавыми бедами для человечества Риты. Наши подвиги, даже самые скромные, могут ускорить его прогресс на целые века. От нас слишком многое будет зависеть. Потому что мы будем невероятно сильны на этой дикой планете.

Но большая сила требует и большой осторожности. Ибо неосторожная сила – бедствие. Даже если она и добра.

Доброты у нас хватит.

Хватит ли осторожности?

Кончаются наши сто дней. Послезавтра начнём отогревать свою смену. Эти сто дней пролетели быстро, незаметно, как пролетает лето на Урале. В июне дождливо, холодно, и кажется, что лета ещё нет, что оно где-то далеко впереди. В июле, в зной, кажется, что лето тягуче и бесконечно. Ещё бездна тёплых дней в запасе! А в октябре облетят листья, оглянешься, и – будто всего день прожил. И впереди – тягучая бесконечная зима.

С нами ничего не случилось. Космос больше не говорил, механизмы работали исправно, мёртвые космические корабли на пути не попадались. Короче, не было ни одного из тех захватывающих приключений, которые так здорово разрисовывала в своём фантастическом рассказе милая моя Бирута.

Коэма помогла ей. Бирута написала рассказ быстро. Вернее, записала. Я просмотрел эту запись – дух захватило. Я увидел то, что – кто знает? – и на самом деле могло бы случиться, если бы, проходя мимо радиомаяка, мы повернули корабль к звезде Б-132, а от неё – к звёздному скоплению.

Но, видимо, рано ещё коэмам состязаться с книгами. Потому что Бирута, «уложив» рассказ в коробочку, записала его потом и от руки. И очень долго черкала написанное. И затем дважды – терпеливо, медленно – перечитывала рассказ диктографу.

И когда я прочитал вынутые из диктографа аккуратные листки, я увидел гораздо больше, чем тогда, когда сжимал в кулаке коэму с первой записью рассказа. По существу, я увидел на отпечатанных листках совсем другой рассказ – более полный, более умный, более интересный.

Теперь я мог быть совершенно спокоен: мои коэмы не погубят литературу на Земле. Но помочь писателям, ускорить их труд – они, пожалуй, способны.

Сто дней мы с Бирутой дежурили в рубке, вели дневники – корабельный и свой, занимались в спортзале, прочитали немало книг. В космосе человек меньше спит и меньше устаёт физически, чем на Земле, и мы всё время чувствовали себя свежими, бодрыми. Нам не было скучно, хотя мы почти всё время были вдвоём. Мы слишком мало были вдвоём на Земле. И неизвестно ещё, как сложится всё на Рите. И мы считали эти сто дней своим свадебным путешествием.

По жребию нам с Бирутой предстояло будить Женьку Верхова и Розиту. Но мне не хотелось будить Женьку и водить его по кораблю, и сдавать ему дежурство. Гораздо приятнее было бы разбудить Али и Аню и провести сутки с ними.

Как-то я сказал об этом Бируте, и она удивлённо покосилась на меня, а потом рассеянно поддержала:

– Да, да! Конечно! Лучше будить Бахрамов!

Она не говорила больше ничего, но я и так понял: думала она не о Женьке, а о Розите. Бируте не хотелось, чтобы я водил по кораблю Розиту. Это было странно, смешно и бессмысленно, но Бирута до сих пор ревновала. Только потому, что когда-то давно, ещё в «Малахите», я однажды слишком горячо хвалил голос Розиты и слишком долго смотрел на неё.