Борис Штерн - Вперед, конюшня!

Все жеребцы поджали хвосты и оттягивали это удовольствие, я в том числе. Укол был жеребячий - "керосин-навигатор" - от всех болезней, включая СПИД, бубенную чуму и астральный сифилис. Первым пошел Лобан. Высокомерно взглянул на нас, трусов, расстегнул ремень, спустил штаны и вошел в кабинет на ровных ногах со спущенными штанами. Как молоды мы были! Сейчас бы он ни за что не пошел первым. Через минуту в кабинете что-то упало, еще через минуту перепуганные Гуго и Хуго вынесли в коридор худое обморочное тело Лобана и принялись его отхаживать.

- Ну-с, кто второй не трус? - невозмутимо спросил доктор Вольф.

- Я,- сказал я и стал решительно снимать штаны, потому что понял: если уж такой железный стоик, как Лобан, не выдержал укола, то мне можно не беспокоиться и не тянуть резину - все равно меня тоже вынесут из кабинета.

- Теперь трусы,- сказал Вольф.

Я спустил трусы.

- Позвать Гуго и Хуго, чтобы тебя поддержали? - спросил доктор, натягивая поршнем полный шприц своего керосина.- Это единственное, что я могу для тебя сделать.

Я отказался. Ничего, как-нибудь упаду сам.

- Второму трудней всего,- уважительно сказал Вольф и не дрогнувшей рукой всадил мне шприц в правую ягодицу.

Я не упал только потому, что был за себя спокоен,я был настолько уверен - упаду в обморок, что только потому и не упал.

- Зер гут! - похвалил доктор Вольф и протянул мне ментоловую конфетку." На этот раз уколы прошли без падающих происшествий, но доктор Вольф отменил на сегодня все тренировки. "Ур-ра" никто не кричал. Весь день провели на парах с ошпаренными задницами. Известие о предстоящем через три с половиной года финальном Матче Смерти восприняли с черным юмором.

ТРЕНИРОВКИ.

Легкая быстрая разминка с распухшими задницами: 20 приседаний с пудовыми валунами на плечах.

По свисту. Начали. Сели... Встали... Сели... Встали... Потом легкий кросс - пять кругов вокруг Метрополии по маракканнской орбите с полной боевой выкладкой и на своих двоих. Не отставать! Марш! Марш! Пошли! Я шел в хвосте на одном маршевом движке и пинал отстающих (хотя это не мое дело пинать; это дело второго тренера,- но Войнович все еще думает): Давай-давай! Подтянись! - Потом заезжал вперед и увлекал за собой первачей: - Давай-давай! Первой тройке - по сто грамм "Соломона" перед обедом!

- За чей счет? - тяжело дыша, спрашивали они и убыстрялись.

- За счет председателя ФУФЛА!

Нет, так дело не пойдет. Главный тренер не должен гонять жеребцов, как обыкновенный пастух. Пусть Войнович быстрее думает.

К ПРОБЛЕМЕ ПОСТОРОННЕГО НАБЛЮДАТЕЛЯ.

Войнович продолжает думать. Лежит на нарах и думает, а мне надо объявлять плохую новость об отчислении из конюшни одиннадцати жеребцов. Насчет нар я, конечно, преувеличил,дядя Сэм купил нормальные панцирные кровати с матрацами.

В столовую Войнович не спускается, даже в коридор не выходит,- он не завтракает, обед и ужин носят ему в номер. Иногда он стоит у окна и смотрит на Шишкин Лес. Он держит себя, как Посторонний Наблюдатель, а я каждый день вкалываю, как какой-нибудь младший капрал в казарме, провожу изматывающие тренировки на Третьем полигоне (специалисту понятно, что это значит) и контрольные игры в Поясе астероидов (что это такое, понятно и неспециалисту). Однажды вхожу к нему,- Войнович стоит у окна спиной к дверям, постель разобрана, на столе пепельница с окурками, под столом пустая бутылка из-под "Соломона". Опять думает. Даже не поинтересовался - кто вошел? Я спросил:

- Что надумал?

- Я ничего не понимаю,- ответил он. Даже не оглянулся.- Хоть убей, не понимаю! Почему тебя назначили Главным тренером?

- Ты завидуешь, что ли?

- Нет! - вскричал Тиберий.- Ты мне друг, я рад за тебя, но тут какой-то подвох, я за тебя боюсь. Не понимаю! Объясни!

"А что я мог ему объяснять? Все и так было ясно. Второй тренер называется "пойди-принеси", а Войнович хочет быть Первым. Его кандидатура выдвигалась председателем Суром, но дженераль Гу-Син ее не одобрил. Предлагалось также назначить двух главных тренеров - меня и Войновича, но эту идею не одобрил Президент, и был прав,- в двух равноправных первачей я тоже не верю, эти тандемы иногда бывают успешны, но всегда недолговечны,один из тренеров вытесняется и уходит, значит, и при успехе не было равноправия; ну, а при трех главных - были и такие эксперименты - получается сплошной процесс под названием "лебедь раком щуку".

Тиберий все это очень хорошо чувствует. В моем назначении он заподозрил какой-то подвох. Я сослался на рекомендацию Лобана и на то, что сам толком не понимаю, в чем тут дело.

(Я-то понимал, но не имел права ему объяснить.)"

- Не понимаю, не понимаю...- опять забормотал Войнович и улегся на панцирную кровать пузом вверх.- Лобан со всеми перессорился. Я понял бы, если бы вместо Лобана ФУФЛО пригласило какого-нибудь держиморду во-от с такими кулаками... ну, кого-нибудь вроде Сайгона. Или Гробшильда. Это понятно. Или какого-нибудь умненького интеллигента, вроде Ваньки дер Стула, а к нему вторым тренером приставили бы того же Гробшильда. Или Сайгона. Или даже тебя. Тогда никаких вопросов. Но тебя - Главным Тренером?! Ты же без направления, без царя в голове, ты же авось-небось и вывози нелегкая... Не понимаю!

Он прав, этот Посторонний Наблюдатель. Я тихонько удалился.

ТРЕНИРОВКИ.

"..." Прогноз погоды: приближается метеоритная метель.

Сказать Гуго и Хуго: пусть починят катапульту.

МЕТЕЛЬ.

Метеоритная метель, огненная Заверюха, искры летят, как от автогена, в Шишкин Лес носа не высунешь.

Можно было бы провести теоретические занятия, но это не моя парафия, а Войнович продолжает думать. На сборах скука. Жеребцы с утра до вечера и даже ночью играют в карты на деньги (хоть бы ялтинскую пульку научились записывать, а то режутся в какой-то вариант тюремной буры). А что им еще делать - бильярдная закрыта, шары из слоновой кости были украдены строителями сразу после подписания Акта о приемке, но до того, как поп с кадилом освятил "Маракканну-2-бис", а новые шары заказать негде - добытчики на Островах Слоновой Кости второй год бастуют. По видео крутят чернуху, порнуху и всякую затируху - сколько можно? Ну, есть проникающее ТВ с наушниками, но от ТВ одна лишь перхоть в голове.

Метеоритный поток крепчает, на горизонте красивое зарево - горит свалка в точке либрации. Теоретические занятия мог бы проводить Войнович, но он все еще думает. Заглянешь к нему - постель по-прежнему нараспашку, на столе все та же полная вонючая пепельница, зато рядом с ней появились пустые стаканы и неразрезанный "Футбол и жизнь во Вселенной". Войнович опять стоит у окна. Бутылка "Соломона" спряталась за шторой на подоконнике. По его спине видно, как он тяжело думает. Эти раздумья становятся опасными для его здоровья. Я начинаю беспокоиться: надо бы обратиться к врачу, футболисту много думать противопоказано, голова у футболиста не для того предназначена.