Борис Штерн - Вперед, конюшня!

- Нет! Не хотим! - с поддельным ужасом закричали все.

Впрочем, почему с "поддельным"? С самым настоящим ужасом.

- То-то! А теперь слушай объявление: Новый Год закончился, начинаем работать! Всем на завтрак! После завтрака - легкая тренировка. Ага, вы уже завтракали... А вот я с утра не успел. Тогда до обеда все свободны. Запаситесь мячами,- после обеда сыграем в пляж-болл с выбыванием.

О'к.

ТИБЕРИЙ ВОЙНОВИЧ.

Председатель Сур все еще кашлял в платочек и никак не мог отдышаться. Совсем стал плох старик. Гориллы немного прогуляли его по Маракканне вверх-вниз, туда-сюда, председатель понюхал цветочки, подышал озоном, оклемался, потом я проводил его к "торнадокванту", сделал ему ручкой, "квант" заквакал и отчалил, а я отправился в ресторацию позавтракать,- есть не хотелось, но нужно было отбить цицероновый привкус во рту и специфический запах в носу. Там, в этой столовке, сидел обрюзгший и потолстевший Тиберий Войнович. Он читал "Спортивный курьер" и лениво ковырялся вилкой в каком-то гадюшнике из мясных макарон в томате и в горчичном соусе. На собрании он таки не присутствовал, а жрал.

Мы сдержанно перекивнулись: привет, мол. Не бросаться же друг другу на шею - сколько лет, сколько зим! Три зимы и три лета, всего лишь. За три года с небольшим, что мы не виделись, Войнович откормил такую ряху, что, как говорится, "день скакать - не обскакать, три дня ср...- не обоср...".

Сейчас он приканчивал, судя по количеству пустых тарелок перед ним, третий завтрак. Я прикинул: раз-два-три глубоких тарелки. Точно, слопал за раз три порции то ли спагетти, то ли макарон по-флотски. Я присел за его столик и спросил:

- Как тут кормят, Тиберий?

- Хорошо. Не жалуемся. Повар хороший. Борщ.

- Борщи хорошо готовит?

- Его фамилия Свекольник. Прозвали Борщом.

- Это плохо, что повар хороший.

- Почему?

Кроме ряхи Войнович отрастил пузо. Жрет макароны, как не в себя, да еще по-флотски - с хлебом. Тоже мне, земеэс!

Я похлопал его по арбузику:

- Что с тобой, Тиберий? Кто это тебя так заделал? На каком ты месяце? Когда собираешься в декретный отпуск?

- Нет чтобы пожелать приятного аппетита,- ответил он, но все же смутился и отодвинул тарелку.

Это хорошо, что он смутился. Значит, еще не проел остатки спортивной злости.

- Нет, завтрак доешь,- сказал я.- Приятного аппетита! Впереди у нас трудный день, тебе надо хорошо заправиться. Но вот обед раздели с другом, а ужин...

- А ужин я оставлю Лобану! - догадался Войнович.

Мы посмеялись. Лобан нам не враг, но все футболеры - как профи, так и тиффози,- любят подтрунивать над Лобаном, разговор о нем считается хорошим тоном и нейтральной, но занятной темой, вроде разговора о погоде. Как же без Лобана,- футбола без Лобана не бывает.

- Лобан никогда не ужинает,- поддержал я этот разговор.- Лобан себя блюдет.

- Лобан худой, потому что злой,- сказал Войнович.

- Или наоборот - злой, потому что худой.

- Да. Он злой и худой, потому что он сыроед и потому что совсем не пьет. Даже коньяк па шару.

Ладно, с Лобаном разделались. Я опять принюхался и спросил:

- Послушай, чем здесь пахнет? Или мне кажется?

- Не тем, о чем ты думаешь. Не коньяком. Клопами.

- Шутишь?

- Во-от такие! - Войнович показал ноготь указательного пальца и почесался.- Совсем заели, собаки подковерные.

- Бр-р! Надо пригласить в конюшню бабу Валю и тетю Катю.

- А кто им будет платить?

- Дядя Сэм,- не раздумывая, ответил я.

- А где он деньги возьмет?

- Это вопрос к нему. Пусть думает.

- Правильно, дядя Сэм что-нибудь придумает. Хочешь совет?

- Совет от Войновича всегда готов выслушать.

- Отмени сегодняшнюю тренировку. Не дело - начинать с понедельника.

- Уже отменил. Сообщишь об этом конюшне?

Войнович кивнул.

КОНСПИРАТИВНАЯ ВСТРЕЧА В ПЛАНЕТАРИИ.

ДЖЕНЕРАЛЬ ГУ-СИН.

Но тяжелый понедельник на этом не закончился. Более того, этот чертов понедельник продолжался весь год, им же и завершился. Как говаривал академик Тутт на своем родном карданвальском, описывая состояние первичной материи в Черных дырах: "Kako Kosmos, tako Hronos - yako Gumus un kloako" (к сожалению, в переводе с карданвальского теряется смак каламбура; приблизительный перевод: "Как Пространство, так и Время, болтаются, как г... в ополонке"). К вечеру я вернулся домой - то есть в Планетарий "так называют небоскреб Управления Службы Охраны Среды из-за торчащего над облаками купола" и имел беседу с бригадным дженералем Гу-Сином.

- И все-таки зачем я вам нужен? - опять спросил я.- Я вспыльчивый холерический тип со средним техническим образованием - так записано даже в моей служебной характеристике. Почему выбрали именно меня? Мало ли есть на свете толковых безработных тренеров?

Дженераль Гу-Син развел руками, отвел взгляд и ответил словами председателя Сура: - Я сам толком не пойму. Но Лобан настаивает именно на вашей кандидатуре.

Я пожал плечами. Ответ меня не убедил.

ЧЕРНАЯ ТЕТРАДЬ.

ПРОБЛЕМА ПОСТОРОННЕГО НАБЛЮДАТЕЛЯ.

"Одно из невнятных и самых темных мест в отчете. Никто не разводил руками и не пожимал плечами.

Наша беседа с дженералем Гу-Сином не ограничилась этими двумя фразами, а продолжалась на крыше Планетария часа два до самой темноты. Почему на крыше?

- Неуютно здесь,- признался дженераль.- Мне все время кажется, что за нами кто-то наблюдает. Чeртовщина какая-то... Кто-то в спину смотрит, вся спина в мурашках. У вас нет этого ощущения?

- Есть. В этом здании все мы под наблюдением,напомнил я.- Кто-то в спину смотрит, кто-то в анкеты заглядывает.

- Кто же?

- Вы. Обычное режимное наблюдение.

- Это так,- усмехнулся дженераль,- но я говорю о другом наблюдении. С тех пор, как мы взялись за этот проект, я чувствую себя неуютно. Мы лезем в неизвестность и провоцируем наблюдение неведомой силы... какого-то неведомого Постороннего Наблюдателя. Стены, стены... Ладно, полезли на крышу.

Здесь, над темными мокрыми облаками, я впервые узнал о Проекте "поначалу он назывался совсем мудрено - "Проект по легированным сплавам для сельскохозяйственных контейнеров" (ПРОПЛЕСК), за этим подозрительным названием явно что-то скрывалось; простое название Проект Глобальной Диффузии - ПРОГЛОД - возникло позднее", который (проект) доложили в своем письме президенту д'Эгроллю наши ведущие физики-теоретики. Поначалу Президент отнесся к проекту скептически4, но все же поручил дженералю Гу-Сину организовать дополнительные лабораторные исследования и сделать первые пробные шаги.

- А там будем посмотреть,- сказал Президент и добавил вполголоса: - И не забывайте о Постороннем Наблюдателе. Посоветуйтесь но этому вопросу с академиком Капельцыным.

Так на самой ранней стадии ПРОГЛОДА возникла проблема Постороннего Наблюдателя. Она уже была обозначена в историческом письме, подписанном десятью бессмертными академиками, где подпись Капельцына стояла второй, сразу после подписи Лон Дайка. Я проконсультировался с Капельцыным. Он объяснил мне, что проблема Постороннего Наблюдателя в научных исследованиях возникла еще в глубокой древности, о ней задумывался сам Эйнштейн.