Айзек Азимов - Фантастическое путешествие (авторская книга)

— Вы делаете вывод, — сказал Картер, — что на нем ответственность за все эти случаи.

— Нет, они могли оставаться только несчастными случайностями. Этого мы никогда не узнаем. Но если мы в самом деле столкнулись с диверсиями, то Микаэлс был самым вероятным кандидатом, потому что он последним соглашался принимать участие в спасательных мероприятиях, хотя трудно было подозревать, что он был способен на такие тонкие и продуманные действия. Но давайте разберемся в нем.

Первым происшествием была встреча с артериально-венозной фистулой. То ли мы в самом деле сбились по несчастью с пути, то ли Микаэлс сознательно вывел нас к ней. Если — не в пример прочим случаям — тут был саботаж, то подозреваемым мог быть только один Микаэлс. Он сам признался, что подозрения могут пасть на него. Только он мог подвести нас к этому пункту; только он настолько хорошо изучил кровеносную систему Бенеса, что мог заметить микроскопическую фистулу, но он же и подсказал нам, как выбраться из ловушки.

— И все же, — сказал Рейд, — Это могло оказаться только досадной накладкой, добросовестной ошибкой.

— Верно! Опять-таки если при всех прочих случайностях те, кого можно было считать подозреваемыми, работали изо всех сил, чтобы спасти положение, Микаэлс, после того как мы попали в венозную систему, решительно потребовал немедленного прекращения миссии. Что он и повторял в каждом из критических положений. Он единственный настаивал на этом — совершенно сознательно. И все же, насколько я разбирался в ситуации, это не было доказательством его сознательного предательства.

— Ну, что же тогда, — сказал Картер, — было предательством с его стороны?

— Когда мы прошли миниатюризацию и с началом миссии нас ввели в артерию, я был откровенно перепуган. Всем нам, откровенно говоря, было не по себе, но Микаэлс был перепуган больше всех. Он был почти парализован страхом, что мне сразу же бросилось в глаза. Я не вижу в этом ничего позорного. Как я уже говорил, я и сам был изрядно перепуган и в сущности был рад присутствию других. По...

— Но?

— Но после того, как мы выбрались из фистулы, у Микаэлса пропали все следы страха. Когда мы все нервничали и переживали, он сохранял спокойствие. Он стал невозмутимым как скала. А ведь с самого начала он вывалил мне кучу доказательств, какой он, мол, трус — чтобы объяснить причины охватившего его страха — а ближе к концу он буквально взбеленился, когда Дюваль обвинил его в трусости. И эта смена настроения казалась мне все более и более странной.

— Продолжайте, пожалуйста, — поторопил Гранта Картер.

— Мне показалось, что для страха, вначале охватившего его, были свои специфические причины: По мере того как он вместе со всеми остальными сталкивался с опасностями, он проявил себя достаточно храбрым человеком. Но, может, предвидя столкновение с опасностью, о которой остальные не подозревали, он и испугался. Невозможность опереться на кого-то в рискованном положении, необходимость встречать смерть одному и превратили его в труса.

Кроме того с самого начала все мы были напуганы самой процедурой миниатюризации, но она прошла в общем-то гладко. После этого мы нацелились двигаться прямиком к тромбу, намереваясь прооперировать его и вернуться, что должно было занять примерно минут десять, как все считали.

— Но Микаэлс был единственным из нас, который знал, что этого не произойдет. Он единственный из всех знал, что мы столкнемся с неприятностями и что нас затянет в воронку. А Оуэнс на инструктаже говорил, что возможно судно станет исключительно хрупким, и Микаэлс должно быть ждал неминуемой смерти. Ничего нет удивительного, что его буквально нельзя было узнать.

— Когда мы в целости и сохранности выбрались из фистулы, он был буквально пьян от радости и облегчения. После этого, придя к выводу, что нам не удастся выполнить задание, он расслабился. И каждый раз, когда нам удавалось успешно преодолевать критическое положение, он не мог справиться с гневным возбуждением. Место страха занял все растущий гнев.

— И к тому времени, когда мы добрались до уха, я пришел к выводу, что нашим человеком является не Дюваль, а Микаэлс. Я не позволил ему заставить Дюваля испытать лазер после починки. Я приказал ему держаться подальше от мисс Петерсон, когда старался избавить ее от налипших антител. Но в самом конце я допустил ошибку. Я не остался с ним, когда шла операция, что и дало ему возможность захватить судно. Может, потому что у меня сохранялась еще последняя тень сомнения...

— Что за всем этим все же стоит Дюваль? — спросил Картер.

— Боюсь, что да. Поэтому я покинул лодку, чтобы наблюдать за операцией, хотя я ничего не мог бы сделать, окажись Дюваль в самом деле предателем. И не сделай я эту последнюю глупость, я мог бы доставить судно в целости и сохранности, а Микаэлca живым и невредимым.

— Ну что ж. — Картер встал. — Не такая уж дорогая цена. Бенес жив и постепенно приходит в себя. Хотя я не уверен, что Оуэнс разделяет мое мнение. Он грустит по судну.

— За что я не могу осуждать его, — сказал Грант.

Лодка в самом деле была великолепная. И... м-м-м, вы не знаете, как там мисс Петерсон?

— Она уже на ногах и находится где-то здесь, — сказал Рейд. — Она, кстати, оказалась куда выносливее, чем вы.

— То есть, она где-то тут в ОССМ?

— Да. В кабинете Дюваля, как мне кажется.

— Ага, — внезапно погрустнев, сказал Грант.— Ну что ж, помоюсь, побреюсь и могу уносить ноги.

Кора аккуратно сложила бумаги.

— Ну что ж, доктор Дюваль, если отчет может подождать до конца недели, я предпочла бы быть свободной.

— Да, конечно, — ответил Дюваль. — Я думаю, отдых всем нам не помешает. Как вы себя чувствуете?

— Вроде нормально.

— Ну и досталось всем нам, не так ли?

Улыбнувшись, Кора направилась к выходу.

В дерном проеме показалась голова Гранта.

— Мисс Петерсон?

Увидев Гранта, Кора рванулась к нему, расплывшись в улыбке.

— В кровотоке я была Корой.

— И остаетесь ею?

— Конечно. И надеюсь, всегда буду ею.

Грант замялся.

— А вы можете звать меня Чарльз. Может, когда-нибудь даже настанет день, когда вы будете звать меня добрым старым Чарли.

— Я постараюсь, Чарльз.

— Когда вы уходите с работы?

— Я уже направлялась на уик-энд.

Подумав, Грант потер свой чисто выбритый подбородок и кивнул в сторону Дюваля, который сидел не поднимая головы от бумаг.

— Вы проводите его с ним? — наконец спросил он.

— Я высоко ценю его работу, — серьезно сказала Кора. — И он ценит мою помощь. — Она пожала плечами.

— Позволено ли будет мне оценить вас?

Помолчав, она слегка улыбнулась.

— В любое время когда вам захочется. И столько, сколько вам захочется. Если... если я смогу вызвать у вас такие же чувства. И при случае я тоже выражу вам свое восхищение.