Айзек Азимов - Фантастическое путешествие (авторская книга)

— Хорошо, вы из органов безопасности. Но даже это не дает вам права врываться в мое жилище. Меня всегда можно найти. Вы могли бы позвать меня из коридора или постучать в дверь.

— Определенно говоря, вы правы, конечно. Но я думал, что самое лучшее — встретиться с вами как можно незаметнее. Кроме того, я воспользовался старым знакомством.

— Каким еще старым знакомством?

— Два года назад. Разве вы не помните? Международная конференция в Майами? Вы выступали с научным докладом, и у вас были неприятности из-за него...

— Я помню. Я помню доклад. Но именно вас я не помню.

— Возможно. В этом нет ничего удивительного. Мы познакомились позже. Я обратился к вам с вопросами. И мы даже немного выпили вместе.

— Я не считаю это старым знакомством. Фрэнсис Родано?

— Да, это мое имя. Вы даже правильно его произнесли. Ударение на втором слоге. Широкое «а». По-видимому, память на уровне подсознания.

— Нет, я не помню вас. Я прочитал ваше имя на удостоверении личности. Я, наверное, забыл вас.

— Я хотел бы официально поговорить с вами.

— Похоже, что все хотят поговорить со мной. О чем?

— О вашей работе.

— Вы нейрофизик?

— Вам должно быть известно, что нет. Моя основная специальность — славянские языки, а вторая — экономика.

— О чем же мы можем поговорить? Я плохо владею русским, вы, наверное, — лучше. И я к тому же ничего не смыслю в экономике.

— Мы можем поговорить о вашей работе. О той, которой вы занимались два года назад. Послушайте, почему вы не присядете? Это ваша комната, и я не отбираю ее у вас, поверьте. Если вы хотите сесть в кресло, я с удовольствием уступлю его вам.

Моррисон присел на кровать.

— Давайте покончим с этим. Что вы хотите узнать о моей работе?

— То же самое, что я хотел узнать два года назад. Как вы считаете, есть в вашем мозге особая структура, вырабатывающая творческие мысли?

— Не совсем так. Это нельзя выделить обычным путем. Это сеть, состоящая из нейронов. Да, я думаю, что-то есть. Это очевидно. Трудность в том, что больше никто так не считает, потому что не может определить, где это находится, и не имеет никаких сведений об этом.

— А вы нашли где?

— Нет, я вновь возвращаюсь к результатам и анализам импульсов мозга и, кажется, я еще не уверен. Мои анализы — не ортодоксальны. — Он резко добавил: — Ортодоксальность в этой области никуда не привела, но мне не позволят быть неортодоксальным.

— Я слышал, что математические методы, используемые в ваших электроэнцефалографических анализах, не только не ортодоксальны, а просто ошибочны. Ортодоксальный и ошибочный — разные вещи.

— Единственная причина, по которой говорят, что я ошибаюсь, — это то, что я не могу доказать свою правоту. Единственная причина, по которой я не могу доказать свою правоту, — это невозможность изучить достаточно тщательно изолированный нейрон мозга.

— Вы пытались заниматься этим? Если вы работаете с живым человеческим мозгом, разве вы не делаете себя уязвимым для судебных исков и криминальных разбирательств?

— Конечно, я — не сумасшедший. Я работаю с животными. Я вынужден.

— Все это вы говорили мне два года назад. Я полагаю, вы не сделали потрясающих открытий за последнее время?

— Нет. Но я все равно убежден, что я прав.

— Ваше убеждение ничего не значит, если вы не в состоянии больше никого убедить. Но сейчас я хочу задать вам другой вопрос. Сделали вы что-нибудь за последние два года, что смогло бы убедить русских?

— Русских?

— Да. Почему мой вопрос вызывает у вас удивление, доктор Моррисон? Разве вы не провели пару часов за беседой с доктором Барановой? Вы не от нее только что вернулись в такой спешке?

— Доктор Баранова? — Моррисон в замешательстве ничего не мог придумать лучше, чем повторить, как попугай.

Лицо Родано нисколько не потеряло своего приятного выражения.

— Точно. Вот именно. Мы хорошо ее знаем. Мы ведем наблюдение за ней каждый раз, когда она приезжает в Соединенные Штаты.

— Звучит, как в старые тяжелые времена, — пробормотал Моррисон.

Родано пожал плечами:

— Совсем нет. Сейчас не существует опасности атомной войны. Мы вежливы друг с другом. Советский Союз и мы. Сотрудничаем в космосе. У нас совместная горнорудная станция на Луне, свободный въезд на космические поселения. Это все создает благоприятную обстановку в настоящее время. Но, доктор, некоторые вещи совершенно не изменились. Мы следим за нашими политическими компаньонами, русскими, только для того, чтобы быть уверенными в их доброжелательности. Почему бы и нет? Они следят за нами.

— Похоже, что вы следите и за мной.

— Но вы находились с доктором Барановой. Мы не могли за вами не следить.

— Это больше никогда не повторится, уверяю вас. Я постараюсь не появляться вновь поблизости от нее, если смогу. Она — сумасшедшая женщина.

— Это действительно так?

— Поверьте мне на слово. Послушайте, все, о чем мы говорили с ней, не является секретным, насколько мне известно. Я свободно могу повторить все, что она сказала. Она принимает участие в проекте по миниатюризации.

— Мы слышали об этом, — непринужденно сказал Родано. — На Урале они специально построили город, где занимаются экспериментами в этой области.

— Что-нибудь известно об их достижениях?

— Сомневаюсь.

— Она пыталась рассказать мне, что они добились настоящей минимизации.

Родано молчал.

Моррисон, подождав немного, когда тот заговорит, наконец сказал:

— Но это невозможно, скажу я вам. С научной точки зрения невозможно. Вы должны понять это. А так как сфера вашей деятельности — славянские языки и экономика, поверьте мне на слово.

— Зачем, друг мой? Многие считают это невозможным, но все же мы не уверены. Советские ученые свободно могут играть в минимизацию, если им так хочется, но мы не желаем, чтобы они Опередили нас. В конце концов, мы не знаем, где все это Может быть использовано.

— Нигде! Нигде! — взорвался Моррисон. — Нет никакой причины для волнений. Если наше правительство действительно беспокоится о том, чтобы Советский Союз не опередил нас намного в технологии, это еще больше ускорит безумие минимизации. Пусть Советы тратят деньги, время и средства и сосредотачивают на этом свой научный потенциал. Все впустую.

— И все же, — возразил Родано, — я не думаю, что доктор Баранова безумна или глупа, во всяком случае не безумнее и не глупее вас. Знаете, о чем думал, когда внимательно наблюдал за вами обоими во время вашей беседы в парке на лавочке? Мне показалось, что она нуждается в вашей помощи. Возможно, она считает, что с помощью ваших теорий в нейрофизике вы сможете помочь русским продвинуться в области минимизации. Их и ваши сверхъестественные идеи в сумме составят нечто совсем не сверхъестественное. Примерно так я думаю.