Павел Шумил - Давно забытая планета

— Властелин, если я вернусь, меня убьют. Подумают, что я убежала.

— Горе ты мое! Ладно, живи пока здесь, потом придумаю, куда тебя пристроить.

Расстегиваю скафандр, снимаю, выхожу во внутренний дворик, ищу угол, который можно приспособить под туалет. В самый неподходящий момент из-за угла высовывается робкая физиономия.

— Брысь! — физиономия исчезла.

Возвращаюсь. Опять забилась в угол, дрожит.

— Ты теперь меня убьешь?

— Я не убиваю молодых девушек. Я убиваю только вредных, болтливых, надоедливых старух. И то по их личной просьбе.

— Даже девственниц не убиваешь?

— Девственниц — особенно.

— А я — девственница! У меня кольцо непорочности есть! Я сейчас покажу! — задирает платье и юбки. Ничего себе! Такое кольцо быку в нос вставляют, а здесь — в интимное место. Это пострашнее пояса верности. И дешевле. Там — пояс с замком, здесь один замок. Экономия! Здешние мужи предпочитают простые и надежные средства. Не поверю, чтобы непорочные девы добровольно шли на подобную операцию. Значит, в городе существует рабство. Теперь проверю, гожусь ли я в детективы.

— Ты была рабыней? — опять напугал.

— Да, Властелин. Меня свободной утром сделали, когда к тебе понесли. — Расстегивает колье и кладет к моим ногам. Пожалуй, это колье больше на ошейник похоже. Ювелиры у них еще те. Камни толком гранить не научились. Я — и то лучше сделаю.

— Забери свое украшение.

— Благодарю тебя, Властелин. Можно, я твоей рабыней буду? Пока я твоя рабыня, они не посмеют ничего со мной сделать.

— Мастер, соглашайся! Будет тебе по утрам шкурку бархоткой полировать, за птичкой кучки убирать, — слышу в наушниках хихиканье Уголька.

— Я ее тебе на воспитание отдам. Только откуда ты о Баке узнала?

— Это правильно. Тебе нельзя доверять воспитание. Избаловал птичку. Он мне все ухо исклевал. За столом у мамы с вилки куски таскает. Членов комиссии совсем затерроризировал.

— Уголек, не давай ему безобразничать. Он все отлично понимает. Нахулиганит — ткни носом и скажи: «Уволю!». Да, разве комиссия еще не уехала?

— Кора посадила всех за дисплеи искать шаттл. Мы решили, что если шаттл сильно поврежден, компьютер может не идентифицировать обломки.

Ветка смотрит на меня с открытым ртом, круглыми от удивления глазами.

— Не обращай внимания, я не с тобой, я с женой разговариваю, — объясняю ей. — Ты ей понравилась.

— Я ее не вижу, Властелин.

— Я тоже ее не вижу. Она там, — тыкаю пальцем в потолок, — далеко.

Период страха у девушки сменился периодом веселья на грани истерики.

— Властелин, ты говорил, я без соли невкусная. У нас есть соль! И пряности есть, и вино! — бежит к своему паланкину, откидывает крышку сиденья, достает запасы. Для дракона маловато будет. Вытаскиваю вещи из комнаты, приказываю ей подмести. Ветка стаскивает платье и все юбки, кроме последней. Одну разрывает, обвязывает голову. Вспоминаю, как мы с Корой обживали бункер. Все повторяется. В этом мире нет ничего нового.

Пока Ветка работает, осматриваю здание. Поднимаюсь на крышу. Вокруг города необычное оживление. Солдаты в блестящих доспехах группами по три-четыре человека. Из всех ворот тянутся повозки. Солдаты указывают, куда им ехать, где разгружаться. В повозках… обычная земля. Метро они копают, что ли? Снизу меня зовет Ветка. Расправляю крылья и спускаюсь по методу Уголька — на биогравах. Швы на перепонке распухли и побаливают. Ветка гордо обводит комнату рукой. Совсем как Кора тогда. Мозаичный пол с геометрическим рисунком чисто выметен, стены тоже. На высоту человеческого роста. Дальше — серые от пыли. На дальней стене мозаика. Очищаю ее от пыли полностью. Ветка проворно заново подметает пол. Кучка пыли в соседнем зале увеличивается. Понял! Вот откуда земля в городе! Пыльная буря принесла. А мозаика весьма любопытна. Могучий воин стоит широко расставив ноги. Справа и слева от него — девушки на коленях. Он намотал на кулаки их длинные волосы. Одна девушка обнимает его колено, руки другой связаны за спиной. Мрачновато, но выразительно. Спрашиваю, что было в этом доме раньше. Женский невольничий рынок. Понятно…

Обедаем. Ветка поедает припасы из паланкина, я нажимаю на бревно от катапульты. Вкус у древесины отвратительный. Горчит, и во рту остается какой-то мыльный привкус. Запиваю вином. После обеда расспрашиваю Ветку о городе. Знает она мало, так как большую часть жизни провела за стенами храма, исполняя какие-то непонятные обряды, связанные с плодородием, и танцы. Танцует и на самом деле великолепно.

К вечеру начинает холодать. Разводим костер в соседней комнате. Паланкин идет на дрова. Кстати, он намного вкуснее катапульты. Тот самый солоноватый привкус, который мне понравился у древка копья. Расщепляю остаток бревна от катапульты и кидаю в костер. Шипит, обугливается, но не горит. Ветка сообщает, что солдаты вымачивают бревна и канаты в каком-то растворе, чтоб не загорались от огненных стрел. Огненные стрелы пускают кочевники. Это против них возвели такие большие стены. Но пятьсот лет назад даже стены не спасли. Тогда кочевники пустили на город сонный дым, и все солдаты на стенах заснули. Кочевники захватили все города, сожгли, потом отстроили и сами стали в них жить. На этом знания Ветки об истории заканчиваются.

Ложимся спать. Закутываю Ветку в свой скафандр как в одеяло, сам ложусь у стены. Ночью просыпаюсь от жуткой рези в животе. Рычу, реву и катаюсь по полу. Выпиваю остатки вина. За все годы существования в драконьей шкуре, со мной такое впервые. Видимо, виновата огнеупорная пропитка древесины. Пытаюсь отрыгнуть, но куда там! Ветка суетится и плачет, напуганная. Боль постепенно слабеет. Я — тоже. Наконец, засыпаю, совсем измученный.

Просыпаюсь с первыми лучами солнца. Ветка спит сидя (на моей лапе), прислонившись к моему теплому боку и закутавшись в скафандр. Просыпается, спрашивает, как я себя чувствую. Приятно, что она меня больше не боится. Ложимся поудобнее и снова засыпаем.

Просыпаемся от шума барабана и завывания труб. Ветка одевает блузку с короткими рукавами и короткую юбку. Выходим из дома. Город проснулся. Из ворот опять тянутся повозки с землей. К нам движется процессия. Сегодня она намного скромнее, чем вчера. Опять несут паланкин. Музыкант с гонгом на этот раз принес что-то вроде стиральной доски. Проводит по ней вверх-вниз железной палочкой. Звук не такой громкий, но не менее противный. Ищу на поясе лазерный пистолет, но он остался в скафандре.

— Властелин, это Цветок Кактуса, моя подруга. Ты ведь не будешь ее есть? Она тоже девственница, — сообщает на всякий случай Ветка.

Когда вперед выходит парламентер, громко говорю Ветке:

— Передай ему, что девица Цветок Кактуса свободна и мне не нужна. Одной болтушки хватает. Паланкин могут оставить. А вместо девиц пусть лучше приносят зажаренного быка и пару бочек воды.