Альфред Ван Вогт - Лунный зверь

Он прошел к краю скалы и издал низкий пронзительный крик. Потом постоял несколько секунд, глядя вниз, отвернувшись от Пендрейка. Слегка согнув ноги, он наклонился, внезапно показавшись Пендрейку живым воплощением животной части человеческого существа: приземистая, волосатая, нечеловеческая фигура полузверя, чье племя зародилось на рассвете доисторической эпохи, создание из отвратительного, почти невозможного сна, которое тем не менее являлось предком человека, и кое-что от него еще сохранилось в каждом современном человеке.

Но на несколько секунд он отвернулся.

Дрожа каждым нервом, проливая крошечные ручьи пота, Пендрейк пополз на спине вперед.

Большой Олух обернулся.

— Он идет, — сообщил он. Похоже, неандерталец не замечал напрягшееся человеческое тело, выражение усилия на лице пленника. Он заговорил сухим тоном, который больше внушал ужаса, чем звучавшие перед этим ярость и страстность: — Я опущу тебя на веревке, развязав перед этим узы на твоих запястьях — чтобы ты немного побегал, когда достигнешь дна. Чудищу это нравится — подобные упражнения не позволяют ему терять форму.

У одной стены пещеры была аккуратно сложенная витками веревка. Подняв ее, Большой Олух бросил один конец в пропасть, после чего пояснил:

— Веревка всегда лежит здесь под рукой — ты не первый, знаешь ли, кто узнает об ее существовании. Заметь: второй конец привязан к вбитой в землю металлической трубе. Забавно, — говорил он уже самому себе, — сколько всякой всячины люди захватывали сюда с собой с Земли: веревку, повозку с инструментами, динамит, ружья, револьверы — и все это попадало ко мне. Кое-что из этого, в основном боеприпасы, спрятано в этой пещере, остальное — в других пещерах, о которых ты не знаешь, потому что я их завалил.

Я собираюсь применить против Девлина это оружие. Не требуется особого труда, чтобы перебить сотню людей из засады, если у тебя есть пули.

Ты видишь, — с ухмылкой закончил он, — что я все рассчитал.

Пендрейк поднялся на ноги и бросился прямо на монстра. Большой Олух замолчал и, зарычав, приготовился встретить врага, расставив свои огромные ручищи. Пендрейк прыгнул на него, как парашютист — ногами, а точнее, твердыми подошвами ботинок вперед. Всеми своими двухстами фунтами живого веса он врезался в живот Большого Олуха, тот так и осел на месте.

Пендрейк упал, будучи беспомощным из-за связанных рук, но при помощи ног увернулся от тянувшихся к нему рук, перекатился через себя и снова поднялся на ноги.

Большой Олух стоял, покачиваясь.

— А ты крутой парень, — проворчал он. — Но даже твое умение ударять ногами не поможет тебе в этой игре.

Молча и отчаянно Пендрейк метнулся к своему могучему противнику. Это была схватка не на жизнь, а на смерть. Он не питал иллюзий: либо все, либо ничего! И именно сейчас, пока Большой Олух не пришел в себя после того, что он назвал умением ударять ногами.

Неандерталец приготовился парировать еще один удар ногами, и поэтому то, что последовало, явилось для него сюрпризом. На полном ходу Пендрейк врезался головой в огромную тушу.

Большой Олух покачнулся назад, одновременно хватая с торжествующим воплем, сигнализирующем об успехе, Пендрейка.

— Попался! — взревел он.

Напрягая всю силу ног, Пендрейк толкал противника вперед.

И этих усилий оказалось достаточно.

Сила инерции, полученная при разбеге, и толчок вслед за этим оказались таковы, что Большой Олух потерял равновесие и попятился назад в сторону края скалы.

— Мы упадем вместе, — сказал Пендрейк.

Смысл того, что должно произойти, наверное, в это решающее мгновение дошел до монстра, потому что он издал пронзительный вопль. После этого он сделал то, что автоматически делает любой срывающийся вниз со скалы человек — он отпустил Пендрейка и ухватился за металлическую трубу.

Тот, не испытывая ни малейшей жалости, пнул его ногой, и Большой Олух, завизжав, как жирная свинья, свалился вниз с края скалы.

Прислонившись спиной к металлической трубе, Пендрейк грузно опустился на землю, тяжело дыша. Наконец, когда силы потихоньку начали возвращаться к нему, он заглянул в яму.

Большой Олух в это время поднимался на ноги с травы, устилавшей дно ямы, а рядом с ним осторожно кругами ходил саблезубый тигр. Потом Большой Олух начал пятиться от животного. Это были вполне понятные действия.

Но вот то, как вел себя саблезубый тигр, было необычно. Огромное животное издавало, несомненно, удивленный вой — и пятилось от волосатого человека.

Пятилось — но ведь оно не должно было ничего бояться! Ничто живое на Земле за последние десять миллионов лет не могло заставить трепетать от страха это жестокое создание.

Большой Олух тряс головой, как потрясенный человек, и внимание Пендрейка переключилось на неандертальца, тем более, что тигр скрылся из виду.

Пендрейк увидел, что неандерталец направляется к веревке, свисающей со скалы.

Одним движением вскочив на ноги, Пендрейк вытянул часть веревки наверх, и теперь Большой Олух не мог дотянуться до нее.

— Пендрейк!

Приземистое тело находилось прямо под ним. Невидимая со скалы голова внизу с ужасом повернулась в ту сторону, где исчез тигр; потом снова раздалось:

— Пендрейк, наверное, зверь узнал во мне того, кто кормил его, но он вскоре вернется. Пендрейк, опусти веревку.

Пендрейк не чувствовал жалости. Его тело леденело от мыслей, которые проносились в его голове. Все его существо дрожало. Он сказал:

— Отправляйся в преисподнюю, куда ты отправлял всех остальных людей. Очутись в животе того зверя, которому ты скармливал тела своих жертв. Помолись Богу, но жалости от меня ты не дождешься!

— Я обещаю тебе сделать все, о чем бы ты ни попросил!

Его ярость не уменьшалась. Наоборот, росла. Перед его глазами предстали образы женщин, дрожавших при одном виде этого монстра, трепетавших даже от слабого прикосновения этого чудовища, сейчас человеческим голосом молившего о пощаде, а ведь сам неандерталец никогда не проявлял жалости ни к кому. Пендрейк вспомнил об Элеоноре…

Это леденящая душу мысль еще больше укрепила его решимость.

— Обещания, — язвительно рассмеялся он, и его смех эхом разнесся по древней долине давно уже как будто мертвой Луны.

И он резко оборвался.

В кустах в ста ярдах справа от него мелькнуло нечто желто-красно-сине-зеленое. Если минутой раньше Пендрейк с нетерпением ожидал возвращения могучего убийцы, то теперь… теперь его охватило отвращение, пришедшее на место предыдущим эмоциям. Ужас пронесся по его нервам. «Я сошел с ума, — подумал он. — Один человек не может самолично вершить суд — и обречь на подобную смерть другое человеческое существом. В конце концов, нельзя проводить параллель между ним и собой».