Альфред Ван Вогт - Лунный зверь

Смуглое лицо маленького приземистого человека приобрело необычную бледность под загаром, глаза безумно расширились. Руки и пальцы застыли в напряжении, но не выпускали ружье.

— Какого черта ты это делаешь? Здесь ведь акулы! Sacre du Nom, скажи же что-нибудь и перестань пялиться на меня этими ужасными глазами. Я…

Он выпустил ружье и судорожно вцепился в борта лодки. С диким рычанием существо бросилось к нему, и одним быстрым движением стальных мышц выбросило его за борт. Вода закипела, когда длинные темные сигарообразные тела вынырнули из глубин на поверхность. Голубая вода окрасилась кровью, и чудовище взялось за весла.

Все его тело дрожало от ужасного возбуждения и удовольствия. Но теперь… нужно придумать объяснение случившемуся. Успокоившись, существо погрузилось в размышления и погребло в сторону острова, дремлющего в теплом сиянии утреннего солнца.

…Оно возвратилось на остров слишком рано! Солнце висело в зените над молчаливой пустынной сушей. Где-то поблизости находился повар, но его не было слышно. Лодки других рыбаков были скрыты от взгляда за голубым горизонтом, едва заметно дрожащего на фоне голубой небесной дымки.

Ожидание оказалось для него настоящим мучением. Бесконечно долго тянулась вторая половина дня, казалось, он никогда не кончится. В напряжении чудовище прохаживалось по берегу, потом улеглось, мучимое беспокойством, на зеленой траве под прохладной сенью пальм, одурманенное безумным хаосом мыслей, различных планов, необузданных чувств и наполненное жаждой убийства. Существо постоянно мысленно повторяло подготовленные им объяснения.

Однажды оно услышало грохот тарелок из хижины повара. В голове гулко застучало, и первым его диким желанием было броситься туда и убить повара. Но существо подавило его. Нет, оно направится туда и оценит реакцию человека… Однако потом тварь решила ничего не предпринимать.

Наконец начали прибывать моряки; их лодки буксировали на длинных веревках мертвых акул. Создание смотрело на это пылающим безжалостным взглядом, и в ярости оно едва не поддалось безумию и не бросилось к этим лодкам, чтобы нести смерть.

Скоро из одной лодки выбрался Корлисс, и чудовище вдруг поймало себя на том, что говорит что-то хриплым голосом, и Корлисс в неверии восклицает:

— Набросилась на вас! Эта тварь с плавниками набросилась на лодку и прикончило Перратина!

Корлисс смутно осознавал, что остальные моряки поторопились выбраться из лодок и начали тихо задавать вопросы. Солнце, уже у самого горизонта, бросало копья косых лучей прямо в его глаза, и он продолжал щуриться, стоя на деревянной временной платформе дока. Инстинктивно он развел ноги пошире, словно готовясь встретить мощный удар, затем уставился на худое смуглое лицо чужака со странными глазами, мощной челюстью и орлиным носом; и по спине вдруг пробежали мурашки, в конце обдав ледяным холодом его мозг.

Это не была смерть. Он видел смерть раньше, и смерть ужасную; и слышал о том, что подобные шокирующие вещи случались с людьми, которых он знал. И он всегда чувствовал, что когда-нибудь по закону вероятностей такое произойдет и с ним. И уже неоднократно он ощущал это удивительно потрясающее прикосновение смерти, когда казалось, что этот день уже наступил.

Нет, это не была смерть. Это было ощущение нереальности, неверия, медленно нарастающего недоверия к этому… этому Джоунсу, и вот наконец внутри себя он ощутил тупую боль. Его голос, когда он заставил себя снова заговорить, ему самому показался резким и хриплым:

— Почему же Перратин не пристрелил это проклятое чудовище? Пары пуль хватило бы…

— Но он стрелял! — поторопилось сообщить создание, ухватившись за эту новую мысль. До этого момента оно не вспоминало о ружье, но если Корлисс хотел, чтобы Перратин стрелял из ружья, то так тому и быть. Существо быстро продолжило: — Но у нас не было и шанса. Чудовище тут же с такой силой налетело на лодку, что Перратин выпал за борт. Я попытался затащить его в лодку, но не успел. Тварь утащила Перратина под воду, и я, испугавшись, что она снова может напасть, взялся за весла и погреб к острову. Повар подтвердит вам, что я прибыл где-то в полдень.

Из-за спины Корлисса Проже зашелся в диком смехе — хриплом невеселом хохоте, который эхом раздавался по воздуху.

— Из всех натянутых историй, которые я когда-либо слышал, эта — самая паршивая. Послушай, Корлисс, а ведь чертовски забавно, что отправившись впервые с одним из наших людей, этот чужак возвращается с вестью об убийстве. Да, я сказал «убийство»!

Корлисс пристально посмотрел на могучего голландца, и на мгновение ему показалось, что его лицо очень похоже на облик Проже: такое же смуглое, угрюмое и подозрительное. И потом… странно, что Проже, облекая в слова те же мысли, что будоражили его ум, заставил его внезапно осознать, насколько же безумной и нелепой является сама мысль о подобном. Убийство! Вверх нелепости!

— Проже, — резко бросил Корлисс, — ты должен научиться контролировать свой язык! Ты говоришь полную чушь!

Чудовище посмотрело на голландца, замерев на месте. Странно, но сейчас оно только и могло, что чувствовать эгоистическую радость, что контролирует ситуацию; и настолько сильной была эта эмоция, что тварь не способна в этот момент даже разъяриться.

— Я не хочу с тобой ругаться, — начало существо, — сам понимаю, что происшедшее выглядит не лучшим образом, но просто вспомни, что мы отправились за существом, которое сам Перратин описал, как новый и опасный тип акул. И с какой стати мне убивать совершенно незнакомого мне человека? Я…

Оно замолчало, потому что Проже отвернулся и уставился на лодку, на которой плыли он и Перратин. Эта лодка швартовалась в конце дока, и Проже несколько секунд простоял над лодкой, глядя вниз на нее. Потом внезапно он спрыгнул в нее, и у чудовища перехватило дыхание, когда голландец исчез из виду за краем дока. Первым его побуждением было побежать вперед и посмотреть, что же тот делает, но оно не посмело.

Корлисс сказал:

— Все верно, Проже. Вы все разбрасываетесь обвинениями направо и налево. Какие могут быть мотивы…

Существо не слышало больше его. В его голове закружился хоровод хаотичных мыслей, когда оно в ужасе уставилось на Проже. Голландец выпрямился, в руках он держал сверкающую на солнце винтовку Перратина. Потом он что-то вынул из оружия — какую-то блестящую металлическую вещицу, которая сверкала в его руках.

— Сколько раз, ты говоришь, Перратин стрелял? — тихо спросил он.

Сознание чудовища охватило какое-то неясное ощущение ужаса. Оно поняло, что этот вопрос задан не просто так: на суровом мускулистом лице голландца появилось строгое выжидательное выражение. Ловушка! Но какая же? Существо проговорило, запинаясь: