Эрик Фрэнк Рассел - Миг возмездия. Невидимый спаситель. Загадка планеты гандов. Сквозь дремучий ад

— Вы не разобрали, что он кричал?

— Увы, нет.

— И не приметили ничего, что могло его так напугать?

— Нет, ничего, — с уверенностью сказал мужчина. — Я был настолько потрясен, что немедленно стал озираться, искать причину… И не смог найти. Думается, его убило что-то незримое, — мозговое кровоизлияние, например.

— Мы очень вам обязаны. — Покуда Воль набирал номер городского морга, Грэхем провожал взглядом удалявшегося свидетеля и предавался невеселым размышлениям.

Какая тонкая, неуловимая стихия, таящаяся в безднах человеческой души, заставляет малайца выхватывать крисс и очертя голову, мчаться, убивая без разбору и повода всех, попавшихся на пути? Что за иная, но схожая стихия сумела внушить всей поголовно японской нации, будто на ритуал харакири надлежит взирать с отрешенным бесстрастием? Что побуждает индийских фанатиков радостно ложиться под исполинскую колесницу Джаггернаута, катящуюся по улицам в дни религиозных празднеств? Может быть, и нынешняя вспышка смертей вызвана коварным нашествием некоего неведомого вируса, множащегося и распространяющегося в наиболее цивилизованной среде, — причем, его роковым образом подстегивают иод, мескаль и метиленовая синька?

Грэхем был вынужден оборвать раздумья, поскольку Воль уже повесил трубку и уставился на него с видом грешника, готовящегося принять мученичество за прошлые провинности.

— Рида еще не вскрывали, но уже ясно: он отлично впишется в общую схему. Тоже разукрашен иодом.

— Левая рука?

— Нет, он решил соригинальничать или просто сделал, как показалось удобнее, однако на сей раз — левая нога, от бедра до колена.

— Зачисляем в наш список, — ответил Грэхем. — И определяем: новый случай, пока не проясненный до конца.

— Да, скорее всего, так и есть.

— Знаешь, Арт, мескаль еще, пожалуй, укладывается в твою теорию насчет наркотиков. Но что скажешь об остальных веществах, применявшихся одновременно? Ведь иод и метиленовая синька — отнюдь не наркотики. Они безвредны, и к ним невозможно привыкнуть. Да и разумом от них еще никто не трогался.

— Как и от воды. Однако многие разбавляют водою виски.

— Глупости! — Грэхем нетерпеливо отмахнулся. — На мой взгляд, надобно сделать два естественных шага. Во–первых, прочесать мелким гребнем квартиру Стивена Рида. Во–вторых, справиться у специалиста: как могут подействовать на человека мескаль, иод и метиловая синька, ежели применять их подобным способом?

— Берлога Рида — за городом, — заметил Воль. — Пойду-ка я, заведу машину.

Холостяцкой виллой Рида заправляла пожилая хлопотунья–экономка. Ни в чем, кроме домашних дел, она не разбиралась. А узнав печальную весть, и вовсе ничего вразумительного сообщить не смогла.

Когда женщина удалилась к себе в комнату, Воль и Грэхем с уже привычной сноровкой обследовали кабинет. Обнаружилась уйма бумаг, которые оба стали перебирать с лихорадочной быстротой.

— Следующий кандидат в жертвы сердечного приступа — мой начальник, — изрек Воль, разгребая очередную груду писем.

— С чего бы это?

— Здесь положено разбираться местной полиции. Если бы шеф увидел, как я, тобою науськанный, лихо шурую в чужом округе, его бы точно кондрашка хватила. Если хочешь знать, из-за тебя мне светит понижение в чине.

Грэхем насмешливо фыркнул, не прерывая поисков. Через некоторое время он обратился к Волю, держа в руках письмо.

— Вот, послушай-ка: “Дорогой Стив! Я очень опечалился, узнав, что Майо дает тебе свои снадобья. Помню, разумеется, о твоем любопытстве, однако, по чести говоря, забавы эти — пустой перевод драгоценного времени. Вышвырни зелье в мусорный бак, а любопытство постарайся вытряхнуть вон из головы. Совершенно уверен, так безопаснее”.

Грэхем поднял взгляд.

— Здесь обозначен адрес Уэбба, и подписано: “Ирвин”.

— Дата?

— Двадцать второе мая.

— Совсем свежее.

— Вот и двойная связь: Майо–Уэбб–Рид. Передавали от одного к другому, именно этого я и ожидал.

— Я тоже. — Воль перелистал страницы, бегло перечитывая текст. — Личные рекомендации — как раз то, о чем я тебе говорил. Хотя, сдается, Уэбб почему-то старался отговорить Рида.

— Потому что забавы такие чреваты смертельным исходом, и Уэбб еще тогда понял это! Двадцать второго мая он осознал: дни его сочтены. Осознал не хуже, чем я осознаю твое присутствие рядом! Себе он уже ничем не мог помочь, но попытался оттолкнуть Рида от края пропасти.

— Экую жуть ты мелешь, — жалобно проговорил Воль, отрываясь от бумаг. — Эдак договоришься до того, что быть нам с тобою следующими жертвами!

— Пускай твоими устами не глаголет истина — ибо мы понемногу выходим на след.

И снова ледяной холодок пробежал у него по спине. Грэхем шевельнул лопатками, стараясь разогнать нехорошее ощущение, острое чувство психологического лабиринта, где мысли дозволено избрать любую дорогу, кроме одной–единственной, на которую ступишь, — и тот же час раздается сигнал тревоги, заставляя любопытствующий ум пятиться.

— Остальное — сплошь глазные яблоки да нервные окончания, — проворчал Грэхем, убирая прочь пачку ничего не значащих писем. — Он с ними ложился и с ними вставал.

— Здесь то же самое, — отозвался Воль. — А что такое конъюнктивит?

— Заболевание глаз.

— Я было подумал, это из политической экономии. — Воль отложил последнее письмо и смел всю груду назад в ящик. — Здесь у него нет ни лаборатории, ни хирургической клиники. Он оперировал в Госпитале Глазных и Ушных Болезней, в Бруклине. Попытаем счастья, как по–твоему?

— Сначала позвоню в офис, пора и доклад представить. — Воспользовавшись ридовским телефоном, Грэхем долго беседовал с Сангстером. Закончив, он сказал Волю: — Велено лететь быстрее звука — нас дожидаются с самого утра. У Сангстера такой вид, словно атомную бомбу проглотил, не запивая.

— Нас? — повторил Воль с нажимом, и вскинул брови.

— Нас обоих, — подтвердил Грэхем. — Стряслось нечто архиважное. — Потирая подбородок, он оглядел комнату с нескрываемым разочарованием. — Улову — как в пустыне. Хоть и поторапливают нас, а давай-ка заглянем по пути в госпиталь, это последняя возможность узнать о Риде хоть что-нибудь.

— Тогда едем.

Девушка–секретарь сдала их с рук на руки доктору Причарду — высокому, моложавому, подтянутому мужчине. Поздоровавшись, он снял белый халат и предложил сесть.

— Полагаю, вы намерены расспросить о бедном Риде?

— Вы уже знаете, что он погиб? — напрямик спросил Грэхем.

Причард сдержанно кивнул.

— Полиция известила нас. Позвонили вскоре после того, как случилось несчастье.

— Покончил он с собою или нет — спорный вопрос, — продолжил Грэхем. — Быть может, метнулся под машину преднамеренно, быть может, нет. Сам я думаю, что нет. Тем не менее, Свидетели утверждают: мистер Рид повел себя отнюдь не естественно. Вы не могли бы объяснить, что с ним произошло?