Роберт Шекли - Парадиз II

Космическая станция совершала обороты вокруг своей планеты, пребывая в режиме ожидания. Она не имела в собственном смысле разума, поскольку в разуме не было необходимости. Но тем не менее она обладала сознанием, а также набором различных тропизмов, аналогий, ответных реакций.

Она не испытывала нехватки ресурсов. Ее задача была запечатлена в самой конструкции, записана в контурах и лампах. И возможно, машина сохранила след тех эмоций, которые привели к ее созданию… безумные надежды, страхи, оголтелая гонка на опережение.

Но надежды оказались тщетными, так как гонка была проиграна, и станция оставалась на орбите, незавершенная и бесполезная.

Тем не менее она обладала сознанием, а также набором тропизмов, аналогий, ответных реакций. Она знала, что ей требовалось. И она осматривала пространство в ожидании недостающих деталей.

В секторе Волопаса в поле зрения возникло маленькое красно-вишневое солнце, и когда корабль приступил к повороту, стало заметно, что одна из планет имеет редкий голубовато-зеленый цвет Земли.

— Вы только поглядите! — вскричал Флеминг дрожащим от возбуждения голосом. — Земного типа! Это ведь земной тип, не так ли, Говард? Мы заработаем целое состояние на этой планете!

Из судовой кухни медленными шагами вышел Говард, жуя авокадо. Маленький и лысый, он с достоинством нес свое брюшко, вызывающее в представлении средних размеров арбуз. Он был рассержен, так как его оторвали в момент, когда приготовление обеда находилось в самом разгаре. Кухня для Говарда являлась искусством, и не будь он деловым человеком, стал бы шеф-поваром в большом ресторане. Во всех своих полетах они хорошо питались, поскольку Говард обладал необыкновенным даром приготовления жареного цыпленка, свое жаркое подавал под соусом Говарда и виртуозно составлял салат а ля Говард.

— Она вполне может быть земного типа, — согласился он, холодно созерцая голубовато-зеленую планету.

— Да так оно и есть, — отмел все сомнения Флеминг. Он был молод и проявлял энтузиазма больше, чем допустимо для человека космоса. Несмотря на поваренное искусство Говарда, он оставался худым, его морковно-рыжие волосы в беспорядке спадали на лоб. Говард терпел его, и не только потому, что Флеминг разбирался в машинах и кораблях; Флеминг обладал еще и безошибочным чутьем. А это качество одно из самых необходимых в космосе, где везение требовалось уже для того, чтобы взлететь.

— Хоть бы она была необитаемой! — вскрикивал Флеминг в своей грубоватой восторженной манере. — Ну хоть бы она была совсем наша. Наша, Говард! Планета земного типа! Господи, да за одни участки мы получим состояние, не говоря уже о правах на ископаемые, процентных отчислениях с заправочных станций и обо всем остальном.

Говард проглотил последний кусочек авокадо. Юному Флемингу предстоит еще многому научиться. Находить и продавать планеты это такой же бизнес, как, скажем, выращивание и продажа апельсинов. Правда, имеется некоторое отличие: апельсины не представляют опасности, а вот с планетами подобное случается. С другой стороны, апельсины не приносят таких доходов, как хорошая планета.

— Мы садимся на нашу планету немедленно? — спросил нетерпеливо Флеминг.

— Конечно, — ответил Говард. — Вот только… та космическая станция перед нами наводит меня на мысль, что жители могут не согласиться с формулировкой. Они, наверное, склонны считать, что это их планета.

Флеминг глянул на экран. Действительно, в поле зрения вплывала космическая станция, скрытая до этого телом планеты.

— А, черт! — ругнулся Флеминг, скривясь всем своим узким веснушчатым лицом. — Выходит, она обитаема. Не думаете ли вы, что мы могли бы… — Он оставил фразу незаконченной, но бросил выразительный взгляд на кнопку приведения в боевую готовность огневого оснащения корабля.

— Хм, — Говард оценивающе осмотрел станцию, прикинул уровень технологии, позволивший ее создание, перевел глаза на планету. Затем с сожалением покачал головой:

— Нет, не сейчас.

— Ну, тем хуже, — вздохнул Флеминг. — По крайней мере, получим первые коммерческие права. — Он глянул на обзорный экран и схватил Говарда за руку:

— Смотрите, станция!..

На серой металлической сфере вспыхивали и гасли огни.

— Как вы думаете, что это значит? — осведомился Флеминг.

— Ни малейшего соображения, — ответил Говард. — И узнать мы это сможем не здесь. Давайте садиться, если конечно, никому не вздумается нам противодействовать.

Флеминг кивнул головой и перешел на ручное управление. Несколько мгновений Говард наблюдал за ним.

Приборная панель была покрыта дисками циферблатов, тумблерами переключателей, шкалами различных измерителей из металла, пластика и кварца. А Флеминг состоял из плоти, крови и костей. И казалось невероятным, что между ним и механизмами может установиться какая-либо связь, разве только очень отдаленная и искусственная, и все же Флеминг выглядел полностью слившимся с панелью. Его глаза с механической точностью считывали показания циферблатов, пальцы являлись продолжением переключателей. Было ощущение, что металл под его руками становится гибким, подчиняясь воле человека. Кварц светился красным, как и глаза Флеминга, и это было не только отблесками.

Когда корабль начал спираль торможения, Говард устроился в кухне поудобнее и принялся прикидывать затраты на горючее и продовольствие, а также амортизацию оборудования. К полученной сумме он добавил для ровного счета еще треть и записал результат в судовом журнале. Это пригодится позже для декларации доходов.

Они сели на окраине города и стали ждать служащих местной таможенной службы. Однако никто не появлялся. Они произвели обычные пробы атмосферного воздуха на микроорганизмы, затем продолжили ожидание. Опять никого. После полудня Флеминг открыл шлюзовую камеру, они выбрались наружу и двинулись по направлению к городу.

Первые скелеты, в беспорядке разбросанные по бетонному покрытию дороги, искромсанной бомбами, их сильно заинтриговали; это выглядело вакханалией. Какой цивилизованный народ оставил бы свои скелеты на дорогах? Почему не произвели уборку?

Городок был населен только скелетами, тысячами, сотнями тысяч, набитыми в зрительные залы разрушенных театров, упавшими на порогах пыльных магазинов, валявшимися на улицах, перепаханных снарядами.

— По всей вероятности, у них была война, — высказал блестящее суждение Флеминг.

В центре города они обнаружили Марсово поле, на траве которого рядами лежали скелеты в форме. Трибуны были завалены скелетами важных особ, скелетами офицеров, скелетами супруг и родственников. А позади, собранные в кучу, находились скелеты детей, тоже участвовавших в смотре.