Роджер Желязны - Этот бессмертный

В этот момент я обернулся и посмотрел в зал, потому что ее лицо уже не было ее лицом. Услышав, через мгновение, как она засмеялась, я повернулся обратно и потрепал ее по плечу.

– Отлично — теперь я знаю больше, чем раньше. Спасибо. Еще увидимся.

– Тебя подождать?

– Нет. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Конрад.

И я ушел.

Переход через комнату может оказаться делом долгим и трудным, если в ней полно людей, и все они с тобой знакомы, и держат в руках бокалы, а ты хоть чуть-чуть хромаешь.

Все было именно так.

С рассеянным видом я продвинулся вдоль стены, по краю собравшейся толпы, футов на двадцать, пока не добрался до плотного кружка девиц, вечно вьющихся вокруг старого холостяка Грабера. Он был полностью лишен подбородка, почти полностью — губ и постепенно лысел; всякое выражение давно уже было утрачено плотью, обтягивающей череп, и отступило в глубину глаз; но там оно жило — при виде меня глаза засветились всегдашней готовностью оскорбить.

– Фил, — сказал я, кивнув, — не каждый способен написать такую «Маску». Говорили, что это искусство умирает, но теперь я знаю, что это не так.

– Ты все еще жив, — сказал он голосом, который был на семьдесят лет моложе его самого, — и опять, как обычно, опоздал.

– Я полон раскаяния, но мне пришлось задержаться у старых друзей на дне рождения одной семилетней леди. (Так оно и было, но к делу это совершенно не относится.)

– У тебя, кажется, все друзья старые? — спросил он, и это был удар ниже пояса, ведь когда-то я знавал его полузабытых родителей, и водил их к южной стороне Эрехтейона показать Портик Дев и то, что лорд Элджин сделал со всем остальным. И всю дорогу я нес на плечах их ясноглазого отпрыска и рассказывал ему истории, которые были старыми еще в ту пору, когда все это строилось.

– И мне нужна твоя помощь, — добавил я, пропуская укол мимо ушей и осторожно прокладывая себе дорогу сквозь пряный женский клубок. — Я потрачу целый вечер, чтобы через зал пробраться туда, где Сэндз совещается с веганцем, — простите, мисс, — а у меня не так много времени. — Извините, мадам. — Поэтому я хочу, чтобы ты проложил мне дорогу.

– Вы Номикос! — возопила одна милашка, уставившись на мою щеку. — Я всегда мечтала…

Я схватил ее руку, прижал к губам, отметил отсвечивающее розовым кольцо-камиллу, понимающе спросил:

– Злая судьба, да? — и отпустил ее.

– Ну так как? — обратился я к Граберу. — Ты доставишь меня туда за минимальное время в свойственной тебе придворной манере, под оживленную беседу, которую никто не осмелится прервать, ладно? Тогда вперед.

Он резко кивнул.

– Прошу прощения у дам, я скоро вернусь.

Мы двинулись сквозь толпу. Высоко над головами сверкающими ледяными лунами покачивались люстры. Фелинстра — модернизированная эолова арфа — рассыпала в воздухе брызги мелодии, словно осколки цветного стекла.

Публика сновала и жужжала, как насекомые из коллекции Эммета; мы уходили от возможных столкновений, безостановочно переставляя ноги и создавая свой собственный шум. Мы даже умудрились ни разу ни на кого не наступить.

Ночь выдалась теплая. Большинство мужчин страдало в легких как перышко черных официальных костюмах, предусмотренных протоколом для сотрудников на подобных мероприятиях. Одетые иначе не принадлежали к числу сотрудников.

Черные костюмы крайне неудобны, несмотря на свою легкость: по бокам они приталены, а спереди — гладкая поверхность для ношения знаков различия. Слева вверху располагается зелено-сине-серо-белая эмблема Земли диаметром около трех дюймов, под ней помещают значок своего департамента, еще ниже — нашивку, соответствующую рангу. На правой стороне носят всякую наградную дребедень, выдуманную на потребу дешевому честолюбию — выдумыванием занимается невероятно изобретательное Управление Геральдики, Наград, Украшений и Символики (сокращенно ГНУС — видно, его первый директор очень ценил свой пост). Воротник костюма уже через десять минут норовит превратиться в удавку — по крайней мере мой поступает именно так.

Дамы носили (или не носили) что хотели, обычно что-нибудь яркое или подходящих пастельных тонов; состоявшие в штате Управления были аккуратно упакованы в короткие Черные Платья, правда, с приемлемыми воротничками — это облегчало задачу опознания хозяев среди гостей.

– Я слышал, что Дос Сантос здесь, — сказал я.

– Здесь.

– Зачем?

– По правде сказать, не знаю, да и не интересуюсь.

– Ну-ну. Что стряслось с твоим великолепным политическим чутьем?

Департамент Литературной критики всегда превозносил это твое качество.

– В определенном возрасте запах смерти начинает казаться с каждым разом все более неприятным.

– А от Дос Сантоса тянет смертью?

– Он ею пропах.

– Я слышал, он нанял одного нашего бывшего компаньона времен мадагаскарской операции.

Фил склонил голову на бок и насмешливо взглянул на меня.

– Быстро ты все узнаешь. Ах ну да, вы же приятели с Эллен. Да, Хасан здесь. Он наверху с Доном.

– Бремя чьей же кармы намеревается он облегчить?

– Я уже сказал, я об этом ничего не знаю и знать не хочу.

– Может, попробуешь догадаться?

– Не хочется.

Мы добрались до места, где толпа стала пореже, и я остановился, чтобы взять бокал рома с чем-то там из бара, плывущего над головой, — он тащился за нами до тех пор, пока я не сжалился и не нажал кнопку на его свисающем хвосте. Он тут же послушно нырнул к нам, раскрылся в улыбке и выставил на обозрение сокровища своего ледяного нутра.

– Очень мило! Что-нибудь выпьешь, Фил?

– А мне казалось, что ты торопишься.

– Тороплюсь, но сперва хочу слегка осмотреться.

– Прекрасно. Тогда мне симикоку.

Я покосился на него и передал ему бокал. Он отвернулся, и я проследил за направлением его взгляда. Фил смотрел на кресла в нише, ограниченной с двух сторон северо-восточным углом зала, а с третьей — корпусом фелинстры.

На фелинстре играла пожилая дама с задумчивыми глазами. Земной Директор Лорел Сэндз курил трубку…

Кстати, трубка — один из интереснейших аспектов в личности Лорела.

Она из настоящей пенки, таких трубок в мире осталось немного. В остальном его можно сравнить с этаким антикомпьютером: вы скармливаете ему всевозможные тщательно подобранные факты, цифры и статистические данные, а он преобразует их в мусор.

У Сэндза внимательные темные глаза, говорит он медленно и внушительно, удерживая вас взглядом; на жесты скуп, лишь изредка рассекает воздух правой рукой или щекочет трубкой воображаемую даму. У него темные седеющие на висках волосы, высокие скулы, цвет лица гармонирует с твидовым костюмом (он всеми силами избегает носить предписанный черный). Челюсть Лорел постоянно выпячивает на дюйм выше и дальше, чем ей хотелось бы. Он официальный представитель талерского правительства Земли и принимает свое назначение всерьез: иногда в подтверждение большой загруженности у него случаются приступы язвенной болезни.