Роберт Силверберг - Клыки деревьев

- Ты в порядке? - спросила она ровным голосом.

- Похоже, отделался ушибами, - он начал подниматься. - Я твой должник, - сказал он. - Еще минута, и я был бы во рту Алкивиада.

- Я совсем было позволила ему съесть тебя, дядя Зен. Он просто защищался. Но я не смогла. Мне пришлось отстрелить ему усики.

- Да, да. Я твой должник, - он поднялся и сделал несколько неуверенных шагов в ее сторону. - Слушай, - сказал он, - отдай-ка мне пистолет, пока ты не сделала себе дыру в ноге, - и он протянул руку.

- Минутку, - сказала она с ледяным спокойствием и шагнула назад, едва он приблизился к ней.

- Ну что еще?

- Деловое предложение, дядя Зен. Я спасла тебя, верно? Мне не надо было этого делать. Но раз уж так получилось, оставь деревья в покое. По крайней мере, посмотри, что даст опрыскивание. Деловое предложение.

- Но...

- Ты сам сказал, что ты мой должник. Плати. Все, что мне надо, это обещание, дядя Зен. Если бы я не выстрелила, ты был бы мертв. Пусть и деревья живут.

Он подумал, не использует ли она пистолет против него.

Он долго молчал, взвешивая все "за" и "против", а потом произнес:

- Хорошо, Наоми. Ты спасла меня, и я не могу отказать тебе в этой просьбе. Я не трону деревья. Я поищу, нельзя ли их чем-нибудь опрыснуть, чтобы убить ржавку.

- В самом деле, дядя Зен?

- Я клянусь. Всем, что есть святого. Ну, а теперь отдашь мне пистолет?

- Конечно, - всхлипнула она, и слезы потекли по ее пылающему лицу. - Конечно! Возьми! О господи, дядя Зен, как же все это ужасно!

Он взял оружие и поставил его на предохранитель. Она стояла совершенно безвольная, вся ее решимость вдруг куда-то улетучилась. Она шагнула, почти упала ему на руки, и он крепко сжал ее, ощущая дрожь ее тела. Он тоже задрожал, крепко прижимая ее к себе, чувствуя, как вонзаются в его тело острия ее молодых грудей. Мощная волна того, что он подсознательно определил как желание, захлестнула его с головой. Как мерзко, подумал он. И вздрогнул. Перед глазами закружились утренние видения: обнаженная Наоми и сияние ее влажных после купания, крепких, словно яблочки, грудей, упругих бедер. Моя племянница. Пятнадцать лет. Господи, помоги мне. Рука его скользнула по ее спине, остановилась на талии. Одежда ее была легка, и тело чувствовалось под ней чрезвычайно отчетливо.

Он грубо бросил ее наземь.

Она упала в кучу листьев, перевернулась и прижала руки к губам, когда он рухнул на нее. Она закричала, пронзительно и резко, когда его тело вдавило ее в листья. Во взгляде был страх, что он станет насиловать ее. Но он решился на другое. Он быстро перевернул ее на живот, схватил правую руку и завел ее за спину. Потом заставил ее сесть.

- Вставай, - приказал он и слегка завернул ей руку назад. Наоми поднялась.

- Теперь иди. К грузовику. Если понадобится, я, сломаю тебе руку.

- Что ты делаешь? - чуть слышно прошептала она.

- К грузовику, - повторил он и еще больше заломил ей руку. Она зашипела от боли, но пошла.

В грузовике он вызвал Лейтфрида, не отпуская ее руки.

- Что случилось, Зен? Мы все видели, но...

- Слишком сложно объяснять. Девочка очень привязана к деревьям, вот и все. Пошли роботов, чтобы увести ее, о'кэй?

- Ты же _клялся_, - с трудом, задыхаясь от гнева, выговорила Наоми.

Роботы появились очень быстро. Исполнительные машины со стальными пальцами схватили Наоми за руки, посадили ее в жука и, не выпуская из своих лап, повезли ее к дому. Когда они скрылись из вида, Холбрук опустился на землю рядом с грузовиком, чтобы расслабиться и привести в порядок мысли. Потом он снова забрался в кабину.

Первый, на кого он направил огнемет, был Алкивиад.

***

Все заняло чуть больше трех часов. Когда он закончил, сектор Д представлял собой огромное пространство, заваленное пеплом, и широкая полоса пустоты отделяла ближайшую рощу здоровых деревьев от границы с зараженной зоной. Он пока не знал, удалось ли ему спасти плантацию. Но он сделал все, что мог.

Когда он возвращался домой, мозг его был уже не так занят воспоминаниями о теле Наоми, прижатом к его телу и обо всем том, о чем он думал, когда швырнул ее на землю. Да, у нее было тело женщины. Но сама она ребенок. Все еще ребенок, быстро привязывающийся к домашним животным. Не способный понять, почему в этом мире необходимость может перевешивать привязанность. Чему научилась она сегодня в секторе Д? Тому ли, что Вселенная частенько предоставляет лишь жесточайший выбор? Или только тому, что дядюшка, которого она так любила, оказался способным на предательство и убийство?

Ей дали успокоительное, но она не заснула, и когда он вошел в ее комнату, до подбородка укрылась простыней, закрывая пижаму. Взгляд ее был холоден и угрюм.

- Ты поклялся, - произнесла она с горечью. - А потом обманул меня.

- Я должен был спасти остальные деревья. Потом ты поймешь.

- Я понимаю только то, что ты солгал, дядя Зен.

- Прошу прощения. Ты простишь меня?

- Убирайся к черту, - ответила она, и его пробрал мороз от этих взрослых слов, слетевших с детских губ.

Он не мог больше с ней оставаться. Он вышел, поднялся наверх, где сидел Фред Лейтфрид.

- Все сделано, - тихо произнес он.

- Ты поступил как мужчина, Зен.

- Да, да.

Экран показывал пепел сектора Д. Он почувствовал тепло прижавшейся к нему Наоми. Увидел ее угрюмые глаза. Придет ночь, закружатся в темноте луны, засверкают созвездия, к виду которых он так и не смог привыкнуть. Может быть, он поговорит с ней снова. Постарается, чтобы она поняла. Пора отправлять ее обратно, пока она не закончила свое превращение в женщину.

- Дождь собирается, - сказал Лейтфрид. - Значит, и фрукты скоро созреют, а?

- Чего уж лучше.

- Чувствуешь себя убийцей, Зен?

- О чем ты?

- Я знаю, знаю.

Холбрук принялся выключать сканнеры. Он сделал сегодня все, что было нужно. Он тихо проговорил:

- Фред, они были деревьями. Всего лишь деревьями. Деревьями, Фред, _деревьями_...