Сато Цутому - Непутевый ученик в школе магии 7: Беспорядки в Йокогаме (Часть 2)

Но половина Хоноки была уверенна, что Миюки и Эрика никогда не сбегут с битвы. Она беспокойно посмотрела на Шизуку, лишь чтобы обнаружить такой же взгляд, отраженный в глазах дорогой подруги.

Команда «на страже», о которой говорила Маюми — которая на самом деле была «командой обороны» — разделилась на две группы, чтобы защитить два доступных маршрута, как предсказывала Сузуне. Как раз тогда, когда они подошли к точке невозврата, Кирихара вдруг повернулся к Саяке и заговорил:

— Мибу... думаю, тебе следует пойти в тыл.

Слова Кирихары заставили Саяку взглянуть на него удивленным взглядом, который практически кричал «почему ты это сказал сейчас?».

— Кирихара-кун, я тоже мечница. У меня есть решимость стоять на поле боя.

— Не иди дальше! — Кирихара, наконец, взорвался. Этого было достаточно, чтобы Саяка остановилась с широко открытыми глазами. — Не говори о «решимости» так легкомысленно!

— ...Кирихара-кун?

— Кирихара-сэмпай... Почему ты так сердишься?

Саяка и Эрика, которые наблюдали за этой сценой с таким же удивлением, обе одновременно задали вопрос. Излив пар, Кирихара несколько успокоился.

— Я... не хочу, чтобы меч Мибу окрасился кровью.

Хотя Саяку поразили эти неожиданные слова, она не могла не возразить:

— Но... мечи предназначены для...

— Я понимаю, — ...Кирихара её перебил, — мечи — это инструменты, которые люди используют для ведения войны и, в отличие от копий и стрел, первое оружие, сделанное для убийства людей. Поэтому это не обязательно плохо, чтобы сказать, что руки мечника должны быть запятнаны кровью. — Кирихара подтвердил слова Саяки. Но вслед он призвал высший «закон», чтобы отклонить их: — Тем не менее кэндо никогда требовало настоящее оружие для определения победителя. Разве есть что-то хорошее в том, чтобы перейти от спорта к убийству?

Пока Кирихара полностью не успокоится, Саяка и Эрика могли лишь молчать и слушать. Он продолжил:

— Я... в средней школе я всегда считал, что меч Мибу великолепен. Её техники были грациозны, а форма просто прекрасна. В её мече не было ничего гнусного, он существовал исключительно для того, чтобы тренировать себя в искусстве кэндзюцу... нет, кэндо. Мне был не доступен такой чудесный меч. В то время, ах, я желал, чтобы её меч вечно был столь красив и продолжал сиять алмазным блеском. Поэтому... эм, ах, серьезно, как, черт возьми, я должен это сказать?!

— Я поняла, сэмпай. — Увидев, что Кирихара схватился за голову, не зная как продолжить, Эрика заговорила другим тоном, чем прежде. — На вашем матче во время недели вербовки я увидела, что меч Саяки развивается в правильном направлении, но думаю, что Кирихара-сэмпай думает иначе. Я не считаю верной мысль, что настоящий меч полностью отличается от кэндо. Наверное, я так думаю потому, что, в отличие от сэмпая, я больше настроена на использовании меча для убийства людей.

— Эрика-тян... — немного забеспокоилась Саяка, потому что у Эрики был такой тяжелый тон. С другой стороны, Кирихара стоял как вкопанный, не зная, чем ответить.

— Тем не менее, Кирихара-сэмпай, окончательное решение остается за Саякой. — Эрика острыми глазами пронзила Кирихару. — Это правда, настоящий бой полностью отличается от боевой тренировки. Нет ничего плохого в том, что Кирихара-сэмпай не желает, чтобы руки и меч Саяки испачкались кровью. Однако Сая, безусловно, не из тех, кто может позволить цели своей привязанности в одиночку подвергнуться опасности. Она хочет сражаться вместе со своим любимым.

И Саяка и Кирихара покраснели. Они смутились, несомненно, из-за слова «любимый». Тем не менее сейчас было не время и не место, чтобы выражать свою привязанность, они держали себя в узде.

— ...Ой, не следовало этого говорить. — Даже Эрика немного смутилась, так что она была не в том положении, чтобы что-либо говорить Кирихаре и Саяке. — Думаю, третьему лишнему следует удалиться. Вы оба можете обсудить, как лучше действовать дальше. — Эрика быстро их покинула.

Успокоившись, Саяка и Кирихара обменялись взглядами.

Без возможности взглянуть на обстановку с высоты птичьего полета, Масаки и Китидзёдзи из Третьей школы никак не могли знать, что вражеские силы не слишком велики.

Общее количество сил противника включало десантный корабль, замаскированный под большое грузовое судно (достаточно большое, чтобы транспортировать наземные силы) и боевиков, которые проникли заблаговременно. К тому же их задача заключалась в захвате целей, нежели подготовка к массивному вторжению.

— Уже всё закончилось?.. — изумился Масаки, что вражеская атака прекратилась, и не потому, что любил сражение.

— Нельзя сказать, закончилось ли всё на самом деле. В конце концов, у нас нет никакой возможности получить информацию, — ответил подошедший сзади Китидзёдзи на бормотание Масаки.

В непосредственной близости не было никого, кроме Китидзёдзи. Не было никаких признаков остальных товарищей, лишь пропитанные кровью трупы лежали впереди.

— Значит, нам нужно воспользоваться этой возможностью для побега, — на полном серьезе сказал Китидзёдзи, увидев, как Масаки положил CAD в форме пистолета, который светился слабо красным, назад в нагрудный карман. — Мы уже сменили покрышки. Масаки, пошли в автобус, — сказал он, обернулся и увидел, что ученики, которые изначально были готовы встретить врага, уже собрались вокруг автобуса. — Пойдем. Чем скорее отправимся, тем лучше. — Китидзёдзи подтолкнул Масаки.

Однако тот покачал головой.

— Масаки?

— Я собираюсь направиться к филиалу Магической Ассоциации.

— Это слишком рискованно! — у Китидзёдзи широко открылись глаза, он тут же не согласился со словами Масаки. — Прежде всего, зачем?!

Лицо Масаки приняло странно отчужденное выражение, он ответил своему торопливому другу:

— Чтобы помочь им. Волшебники из Ассоциации не могли просто сидеть там и ничего не делать. Должно быть, они создали отряд добровольцев и присоединились к обороне.

— Ну и что!

— Потому что я «Итидзё», — тихо сказал он.

У Китидзёдзи перехватило дыхание.

— ...Не говори мне, что это из-за того, что случилось ранее? Никто этим ничего не имел в виду. Просто они не привыкли к такому, они не видят Масаки как...

— Такие тривиальности меня даже не волнуют, — Масаки перебил Китидзёдзи и покачал головой, — когда я первый раз ступил на поле боя, я тоже хотел убежать. — Кривая улыбка появилась на лице Масаки, когда он добавил: «но я этого не сделал». На этом лице Китидзёдзи увидел отчужденное чувство одиночества. — К тому же отсутствует адекватное снабжение, надежные офицеры, и они были брошены в бой вообще без психологической подготовки. Такие условия слишком ужасны для первого боя.