Геннадий Тищенко - Операция «Гильгамеш»

Уроки линейки из легированной стали не пропали даром. С годами из глубин подсознания Леги выплыл и кристаллизовался простой и четкий для него закон:

«Добрыми словами и нравоучениями не добьешься того, чему может научить даже в виде потенциальной угрозы линейка из легированной стали…»

Провожал Лега как-то девушку в старом центре. Свернули с улицы Советской Армии, бывшая Преображенская, на улицу имени Розы Люксембург, бывшая Полицейская. Прошли квартал и свернули направо. Из света — в темноту. За спиной остался ярко освещенный фасад ресторана «Киев». И не было видно, что там впереди. А слева находился сквер. Тоже мало что видно. А их, когда они на свету были, заприметили — юная, современного силуэта, парочка. Оба хороши собой — по контурам видно.

Позвали, как это иногда случается. Со стороны парка, утопающего в кромешной мгле.

Девушка напряглась, а Лега продолжал идти, как шел. Только шепнул ей слегка охрипшим голосом, чтобы если что, бежала на ступеньки ресторана, на яркий свет.

Та, наперекор всякой логике, только крепче прижалась.

— Парень, дай закурить! — раздалось из мрака.

Лега не отозвался: вполголоса настаивал, чтобы девушка уходила, пока еще не поздно.

Однако девушка оказалась упрямой и ни в какую уходить не желала.

Краем глаза Лега пытался рассмотреть, кто его зовет?

Вроде бы там темнели двое. Или, может быть, — трое…

— Эй! Не боись! — раздался из темноты второй голос. И сказано это было как-то не по-местному. — Бить не будем! — тут же миролюбиво добавил первый голос. — Сигареты и впрямь кончились!..

— Кому надо, тот сам подходит, — ответил Лега и оттолкнул глупую девчонку. Даже матом ее послал и вышел на середину дороги. Потом достал слегка дрожащими руками сигареты.

Со скамейки поднялся один, перемахнул невысокую ограду и подошел легким, как бы скользящим шагом. Покосился на убегающую в слезах девчонку, небрежно сунул руку в карман и вынул чего-то.

Щелкнуло. В руке подошедшего парня блеснул нож.

Свет от ресторана освещал незнакомцев в профиль, глаз видно не было.

Лега мгновенно сунул руку в карман и тут же провел перед собой сверкнувшую дугу.

Парни отпрянули, стали обходить с двух сторон. Краем глаза оба видели, что девчонка остановилась на углу и смотрела на них, не зная, кричать, или обойдется.

— Тут ментовка рядом, — степенно заметил Лега. Он стал спиной к свету и выставил перед собой свое поблескивающее оружие.

Противники смутно серели на фоне темноты.

— А когда ты с пером, не играет влияния, — ответил один из парней. — Тогда хоть из самой Москвы будь…

— Тебе нужен шухер? — уточнил Лега. — Могу устроить…

— Это была шутка, братан. — Незнакомец сложил нож и сунул в карман. — Слыхал я, что тут ребятки лихие…

— Для меня — шутка, а для тебя — срок… братан. — Лега показал ему футляр от расчески; покрытый амальгамой, он сиял, как клинок.

— Ну, ты даешь, паря… Держи цигарку, — незнакомец подал левой рукой пачку сигарет. — Што я, курево не имею на што купить? — заезжий рассмеялся, махнул рукой. — Эт — просто прикол такой. Зови свою деваху, не боись. Водочкой угостим, покалякаем. Ты ж совсем зеленый, хоть и сметливый, вот ума и набирайся.

— В твои годы я бы пера не показывал… — хмыкнул Лега.

Заезжий решил пропустить обиду.

— А чо не показывать-то, в мои годы? — прогундосил он. — И скоко мне на твой глазок? Да не боись, так и так промахнёсся.

— Я не гадаю, — закуривая, сообщил Лега. — А хочешь знакомиться, можем увидеться на пляже… Особенно, если карточные фокусы знаешь. Приезжай завтра. Я буду у яхт-клуба, после двенадцати. Меня Олегом зовут…

— А меня — Иваном, — представился старший. — Хотя больше известен как Костолом…

Они пожали друг другу руки, и Лега ушел. Извинился, как положено, перед девушкой за «выражение». Объяснил: нагрубил, чтобы обиделась и убежала…

На следующий день на пляж поехал один. Там и состоялось знакомство, определившее всё будущее Леги.

Один из двоих приезжих оказался большим специалистом показывать фокусы. Карты в его руках бегали сами, появлялись ниоткуда и в никуда пропадали. Они выстраивались как живые солдатики, падали по очереди, как убитые, даже менялись местами. А если Лега пытался угадать карту, — вроде бы он ее усмотрел, — обязательно ошибался. Но если карта выскакивала из рук Мирона, — так назвался симпатичный «фокусник», то это всегда была именно та карта, которая была заказана зрителем.

Лега был в восторге. Они искупались, выпили пива. Причем, за себя Лега платил сам.

Приезжие переглянулись и Иван, один из вчерашних знакомцев, хитро глянув, спросил:

— А за концерт как расплачиваться будешь?

Лега ответил. Но не ему, а Мирону:

— Научишь, — расплачусь. И не хило…

Затем, поняв, что гости ждут продолжения, добавил:

— Если что — вместе сядем…

— А ты раскусил, что карты — ручной работы? — спросил Иван, чтобы поменять тему.

Лега честно признался, что нет, не раскусил.

— Видишь, молодой ишо ты, — сказал Мирон. — Вот и нам расчету нет, по твоей молодости на северный курорт попадать. Мы же сюда отдыхать приехали…

Потом Иван, принес сухенького вина и десяток беляшей. Лега предложил обедать в море. Новые знакомцы переглянулись. Лега пошел на причал клуба, поговорил с Юрой Крумовым, яхтенным капитаном, и через полчаса все уже были в кокпите «Коралла», а яхта маневрировала, проходя волнорез…

К концу лета Лега освоил кое-какие карточные фокусы, а Мирон и Иван получили немало информации к размышлению. Они убедились, что голова у Олега работает — будь здоров, это раз. Что он отвечает за каждое свое слово — два. И третье: Лега познакомил их с человеком из торговой сети. Ну, с очень полезным человеком. И еще — с талантливым актером-любителем.

Косте Шадрину, по большому счету, — цены не было. Он любил и умел мастерски копировать кого угодно, — директора у телефона, охранника — повадкой, да и вообще любого человека… Пропадал в нем недюжинный актерский дар, а закапывать талант — это преступление. И позднее Лега нашел-таки способы его использования…

На пересечении улиц Советской Армии, бывшая Преображенская, и Дерибасовской находился большой ювелирный магазин «Рубин». Олежка любил иногда зайти в торговый зал и рассматривать крошечные серьги с прозрачными камушками. Его острые глаза различали мелкие циферки: «750», «0,44». Большой толстый дядя объяснил как-то раз особо бестолковым покупателям, что первое число обозначает пробу золота, она измеряется в десятых долях процента, а второе — вес бриллианта в каратах.

После этого объяснения Леге многое стало понятнее, а кое-что — наоборот. С одной стороны, как говорили взрослые, понятно, что у золота бывает проба, а у камня — вес. С другой стороны (и где эти стороны?) — непонятно, что такого в этом золоте, если ничего особенного в нем нет, и ни на что оно не годится, кроме как на ушных мочках висеть, или на шее… А стоит сколько! Четыреста с хвостиком рублей!!! А некоторые штучки и дороже! А браслет «белое золото, 112 бриллиантов» — целых одиннадцать тысяч семьсот рублей! Это же, как две «Волги»! Но машина — это машина! На ней можно ездить, хоть вперед, хоть назад… А браслет?.. Его ведь запросто и потерять можно…