Кеннет Балмер - Пробуждение Чародея: Накануне Судного дня. Пробуждение Чародея. Планета кочующих городов

Девушка принесла чудесную серебряную чашу с бульоном, и Уолли, проглотив все без остатка, почтительно попросил добавки. Угощение лишь раззадорило его аппетит.

Они поняли, что в данный момент ему нужнее всего пища, и решили начать с этого. Вскоре Джек мог уже правильно повторить большую часть названий предметов, находившихся в маленькой хижине. Похожая на улей, скромно обставленная и несущая на себе печать примитивной культуры, эта хижина все же создавала некоторое ощущение домашнего тепла и уюта. Человек, потерпевший крушение в космосе и угодивший на чужую, не отмеченную на звездных картах планету, мог оказаться и в куда худших условиях.

В последующие дни Уолли сосредоточился на изучении языка. Он считал себя совершеннейшим недоучкой, но в то же время понимал, что его нынешнее куцее образование соответствовало самому блестящему набору технических знаний, какой только мог получить юноша в веке, скажем, двадцатом. Джек, может, и не разбирался толком в причинах пульсации галактики и не понимал основных мотивов к получению образования, но практически он был вполне подготовлен к той жизни, которую вел. И раз уж суждено ему было оказаться на чужой планете, он и здесь не собирался пропадать.

Пища поначалу вызывала у него легкую Тошноту.

Но все же Джек считал, что ему крупно повезло.

О том, чтобы отказаться от еды, не было и речи. Разве можно обойтись без этого… Итак, он ел, поглощая вместе с пищей все чужеземные бактерии и вирусы. И выжил.

Уолли знал, что, когда первые живые существа примитивных планет выползали из грязных болот и затопляемых отмелей на сушу, они подвергались воздействию различных форм радиации. Это создало два необходимых условия для жизни: молекулу белка двух видов и нуклеиновую кислоту. Многочисленными лабораторными экспериментами было доказано, что одни и те же стимулы вызывают появление одинаковых молекул. А эти молекулы, взаимодействуя в божественном ритме галактики, в изобилии порождают жизнь. При наличии желтой звезды G-типа, силы тяжести, близкой к одному «g» Земли, циклической смены времен года, либрации, прецессии, орбитального вращения вокруг солнца в столь же благоприятной для вышедшей из воды жизни области — на любой планете рано или поздно должны появиться мужчины и женщины, достаточно похожие на мужчин и женщин из какого-либо другого места. Что же касается вопроса о половом воспроизводстве населения, то Уолли решил, что ему едва ли удастся стать здесь отцом ребенка. Впрочем, он был слишком молод, чтобы сожалеть об этом.

Его больше всего беспокоили вирусы и бактерии, против которых он не имел ни естественного иммунитета, ни специальных вакцин и прививок. Джек понимал, что с этим следует разобраться, как только появится возможность более подробно побеседовать с окружавшими его людьми. Они называли себя «Бездомными» — Керим, — и он никак не мог понять, почему. Хижина, где он находился, явственно воплощала в себе любовь, заботу и стремление обустроить постоянное жилище. Судя по облику деревни, расположенной в чаше долины, окруженной поросшими Деревьями и кустарником горами, Бездомные, или Керимы, жили здесь достаточно давно.

Лишь одна мысль не давала Джеку покоя, всякий раз тревожа его своей пугающей реальностью. Ведь могло получиться так, что прилежное изучение керимского языка лишь открыло бы ему, что эти приветливые люди на самом деле представляли собой некую второстепенную, незначительную группу, и тогда ему пришлось бы начать все сначала и изучать язык того народа, который действительно правил данной страной.

Вдобавок — и от этой возможности сердце Джека начинало учащенно биться — он мог оказаться в обычной колонии Солтерры. Где-то рядом, за холмами, мог находиться город землян — с банками и магазинами, чистенькими домиками, библиотеками, церквями, кладбищем, аэропортом и транспортным узлом. Уолли спрашивал об этом у своих хозяев, но вразумительного ответа не добился и в конце концов решил, что, скорее всего, он очутился в совершенно девственном месте.

Девственном, разумеется, в смысле нетронутости его солтерранской культурой.

Вскоре он отметил один озадачивший его факт — полное отсутствие детей. Босые пятки не вздымали пыль деревенских улиц, никто не гонялся за дворняжками, да и тем не за кем было бегать, нигде не вспыхивали драки с пронзительными воплями, маленькие девочки не сосали свои грязные пальчики, а мальчишки не кувыркались через голову. Детей не было.

Когда Джек взвесил все хорошее, что ему удалось узнать о деревне и ее обитателях, у него сложилось весьма неплохое мнение об этих людях, однако их безмятежное существование казалось неискренним и притворным на фоне мрачной тишины, вызванной отсутствием детей. Их не было совсем.

Он пытался расспрашивать о причинах, но в ответ получал лишь хмурые взгляды — люди пожимали плечами и быстро, отворачивались. Такая скрытность вызывала у него неприятное ощущение.

Отец Мими, Друбал, — бородатый гигант с бронзовой кожей и густым низким голосом — был почти неотличим от землянина. Глядя же на Мими, напротив, можно было сразу безошибочно определить, что она появилась на свет не на Земле. Что-то в разрезе ее глаз, сами глаза, очертания груди под оранжевым платьем, что-то в ее походке, диковатой и по-неземному грациозной, что-то глубоко сокрытое в подсознании ее расы исподволь давало понять, что эта девушка чужая. Но, даже чужая, она оставалась прекрасной — как звезда, как первый весенний день, как распустившаяся роза. Джек Уолли провел немало счастливых часов, пытаясь подобрать ей подходящие цветочные эпитеты.

Разумеется, он и пальцем не прикасался к ней.

Однажды Друбал несколько грубовато объявил:

— Ты силен, Джек, и твои раны уже зажили. Утром пойдешь со мной на охоту.

— Да, — ответил Уолли по-керимски. — Конечно. С удовольствием.

Все прочие жители деревни были одинаково добры к Джеку. Многих из них он знал по именам, и среди примерно трех сотен человек не было ни одного, кто удостоил бы его хмурым или сердитым взглядом, недобрым словом. У каждого из них была своя работа, и они выполняли ее со спокойной и сдержанной аккуратностью, что производило немалое впечатление на юношу, совсем недавно выбравшегося из хаоса разлетающейся и содрогающейся галактики.

Джек Уолли был принят в эту замкнутую общину без единого вопроса, что вполне могло бы и обеспокоить его, имей он склонность к углубленному анализу ситуации. Как бы там ни было, он встал с постели на следующее утро, надел зеленый мешковатый балахон, который ему выдали в качестве единственной одежды, и затянул ремешки мягких замшевых сандалий с твердой подошвой, изготовленной из какого-то непонятного материала. Он умылся, но бриться было нечем — волей-неволей приходилось отращивать бороду. Позавтракав фруктами, яйцами и молоком, Джек приготовился к выходу.